– И мама все равно ушла с тобой? С убийцей?

– Ты бы не спрашивал, если б видел, что с ней делали.

– Мне казалось, ты сказал, что все было не так скверно.

– Я лгал. Это был ад. Она была семейной подстилкой и служанкой. Они даже гостям позволяли ею попользоваться.

– Ты убил Реджину Монтгомери?

– Она была идиотка. Ей всего-то нужно было уйти в закат. Но она, даже не дожидаясь, пока ее муженька поджарят, накупила всякого говна и все изгадила.

– А почему ты вообще к ним обратился?

– Разве не очевидно? Чтобы избавить тебя от казни.

– Ты позволил мне просидеть на нарах двадцать лет.

– Но я бы не допустил, чтобы тебя казнили.

– Почему?

– Потому что обещал твоей матери, что не допущу.

– Я просто никак в толк тебя не возьму. Даже ни черта не знаю, кто ты.

– Тебе нужно знать лишь то, что я любил твою мать больше всего на свете. – Рой повернулся к сыну: – Ради нее я пожертвовал всем, что имел. Я бы сделал для нее все на свете.

– Ты убил ее!

– Потому что она мне велела! – выкрикнул Рой.

И вдруг машина показалась чересчур тесной, чтобы вместить их обоих. Марс окоченело смотрел сквозь ветровое стекло, словно не в силах обратить взор к отцу.

– И я сделал это, – с перехваченным горлом проговорил Рой. – Потому что всегда делал все, о чем она меня просила. Даже это. – Он повернулся к Марсу: – В ту ночь умерла не она одна. Потому что я умер тоже.

– И отправил меня в тюрьму.

Рой потер лицо.

– Тебя бы убили, никак иначе.

– Потому что думали бы, что у меня находится то, что было в том депозитном сейфе.

Лицо Роя окостенело.

– Снова Декер? Умный хер… Надо было перерезать ему глотку, пока был шанс.

– Chocha, – сказал Марс.

– Это еще что? – поглядел на него Рой.

– Значит разыгрывать из себя опоссума. Прикидываться трупом. Как ты.

– Я же сказал – лучше тюрьма, чем могила. Эти типы – народ серьезный. Прикончили бы тебя, чтобы просто на тебя поглядеть.

– Это ты взорвал церковь? И офис НАСПЦН? Ты?

– Ты бежишь впереди паровоза.

– Простые вопросы. Да или нет?

– Что, тебе требуется признание?

– Они были детьми, батя. Хористками.

Рой отвел взгляд.

– Им там быть не полагалось. Наверное, занятия хора затянулись.

– Но ты все равно это сделал.

– Это было уже вне моих сил.

– Лады, значит, ты совершенно невиновен?

– Ты ведь не слыхал, чтобы эти слова прозвучали из моего окаянного рта, – рассмеялся Рой.

– Декер сказал Макклеллану, что ты придешь за ними. Чтобы напугать его.

– Да неужто? Как будто мне не насрать.

– Правда? А не из-за них ли тебе пришлось убить маму? В смысле, не будь их поблизости, раз у тебя не хватало яиц прикончить их прямо тогда?

Рой уставился на свои руки.

– Это было не так просто.

– Так почему бы не рассказать мне об этом, батя? Ты же притащил меня сюда. Явно хотел поговорить. Так почему бы не рассказать мне, как парень, женившийся на цветной женщине, которую любил больше самой жизни, мог принадлежать к группе, взорвавшей черных детишек? Почему бы тебе не рассказать мне это?

– Проще простого. Я был расистской жопой. В точности как Макклеллан и его дружки.

– Был?

– Пока не встретил твою мать.

– И что, тогда все твои расистские наклонности просто испарились?

– Нет. Но я больше никогда не причинил никому подобного вреда.

– Ты причинил вред мне! Я черный. Ты украл мою жизнь. У своего собственного сына.

Рой повернулся, чтобы поглядеть Марсу в глаза:

– Штука в том, Мелкий, что ты не мой сын. Твоя мать была беременна, когда я ее спас.

Марс уставился на него во все глаза.

– Ты не мой отец? – наконец выдавил он из себя.

– Нет. Не отец.

– Тогда кто?

– Козел, который насиловал твою маму снова и снова. Пока я не заставил его прекратить. Перерезав ему глотку.