Глаза ее куклы - Екатерина Неволина (2019)

Наконец спустя три дня она разродилась крупным здоровым мальчиком. Из родильного дома Николай забирал их втроем — Наташу, ребенка и куклу.

Мальчик много плакал, часто просыпался с громким криком, но хорошо ел и, очевидно, вцеплялся в жизнь изо всех своих силенок. Это ему было нужно, потому что мать его словно провалилась в иное измерение. После роддома Наташа почти не говорила с мужем, забывала покормить или перепеленать ребенка, и все чаще Николай видел у нее на руках вместо малыша Гретхен.

— И такое бывает, — объяснили Николаю соседки. — Она слишком натерпелась, бедняжка, вот пока и приходит в себя.

Он кивал, а пока договорился о помощи с полноватой добродушной Раисой, которая и приняла на себя все хлопоты по хозяйству, а вместе с ними — заботы о мальчике. Сына Николай назвал в честь своего отца — Борисом.

Глава 7

Наше время, начало мая

Мой дед Борис Николаевич всегда умел произвести впечатление. Даже в нынешние времена, когда наука уже не столь в чести. Только услышав, что я даю объяснения в полиции, он немедленно примчался на помощь вместе с моим папой, которого, кажется, до сих пор считал несмышленышем.

Пока я отвечала на вопросы в неуютном кабинете с плохо вымытыми стенами и столом, на котором остались отпечатки от пролитого кофе, дед вовсю развернул кампанию моего освобождения.

— Вот сами и ответьте нам, как такое могло произойти?! — спрашивал он, сидя в кабинете у следователя.

Деду Борису семьдесят три, но он еще крепкий, энергичный и легко может дать фору людям гораздо моложе. По крайней мере, мой отец теряется в его присутствии и никогда не спорит.

Следователю тоже особенно нечего было возразить, и вскоре дед уже сажал меня в машину, чтобы отвезти в свою старую квартиру в центре, где уже ждали мама и бабушка.

— Ты переночуешь у нас. Места достаточно, — категорично сказал дедушка Боря. — До тех пор, пока у тебя не поставят нормальные замки́, и речи не может идти, чтобы ты там жила. После всего случившегося. Я давно говорил, что нужно позаботиться о безопасности, — добавил он, укоризненно покосившись на сына.

Папа промолчал.

— Мы должны забрать Гретхен, — ответила вместо него я. — Никуда без нее не поеду.

— Иногда мне кажется, что эта кукла проклята, — проговорил дедушка, глядя на дорогу. — Из-за нее одни неприятности.

— Кукла не виновата, — возразила я, уставившись в окно со своей стороны. — И я не останусь у вас, если мы не заберем Гретхен.

Теперь не ответил дедушка, он молча свернул на улицу, ведущую к моему дому, а затем, припарковавшись на стоянке под окнами, сказал:

— Мы с Сережей поднимемся с тобой. Одна ты не пойдешь.

Возражать я не стала — так было лучше, меня и саму пугало, что придется войти в квартиру, где погиб человек.

Сидевшие у подъезда старушки замолчали и проводили нас тяжелыми, полными любопытства взглядами. Можно не сомневаться, что обо мне уже говорит весь дом, причем абсолютно разное. Полагаю, основной версией является то, что мужчину убила именно я. Наверняка из ревности.

Мы молча поднялись на мой этаж, здесь я на несколько мгновений замерла, не решаясь отпереть дверь.

— Я войду первым, — отец отстранил меня, повернул в замке ключ и вошел внутрь.

Я хотела последовать за ним, но дедушка положил мне на плечо тяжелую руку. Я ощущала, что он напряжен и, кажется, даже испуган. Это было очень странно — мой железный дед, успешно вкалывающий уже много десятков лет на благо ядерной физики, самый деятельный и успешный член нашей небольшой семьи, чего-то боится.

— Все спокойно, никого нет, — отец появился внезапно и очень быстро.

Долго ли осмотреть небольшую однушку?

— Тебя просили посмотреть, все ли на месте, и отзвониться, — напомнил дедушка. Он шагнул через порог с явным усилием, и мне вдруг показалось, что он внезапно постарел лет на десять.