Заповедное место - Фред Варгас (2011)

— Честно говоря, — рассказывал Вуазне, — он не дал нам времени объяснить все толком. Понимаете, возле него на столе лежало ружье, правда дробовик, но со взведенным курком. Сам он огромный, у него три собаки, и его логово — не знаю, как еще назвать это жилище, — битком набито разными моторами, батареями и фотографиями, сделанными на охоте.

— Что удалось узнать о его сыновьях?

— Я в точности привожу его слова: «Старший в Иностранном легионе, младший — дальнобойщик, обычный маршрут — Мюнхен — Амстердам — Ренжи,[9] так что ищите сами». Затем он потребовал, чтобы мы немедленно покинули помещение, потому что «от вас нестерпимо воняет». Тут он был прав, — добавил Вуазне, — ведь это Керноркян обстригал у пса запачканную шерсть.

Адамберг заметил под стеклянным столиком игрушку, которую обронил кто-то из пациентов доктора Жослена. Продолжая слушать Вуазне, он наклонился и подобрал ее. Это было маленькое поролоновое сердечко, обтянутое красным шелком: его надо было сжимать в ладони, чтобы успокоить нервы. Позвонив Гардону, комиссар щелкнул пальцем по сердечку, оно отскочило и завертелось на столе. С третьей попытки он заставил сердечко крутиться целых четыре секунды. Затем решил добиться, чтобы при остановке сердечка слово «Love» на его передней стороне оказалось бы написанным не наискось и не вверх ногами, а нормально. Это удалось ему с третьего раза, в момент, когда он просил Гардона извлечь из бумаг Воделя все почтовые открытки. Бригадир прочел ему сообщение от авиньонской полиции: всю вторую половину дня Водель-младший провел в суде, готовился к выступлению на процессе. Впрочем, эту информацию еще предстояло проверить. Так или иначе, в девятнадцать двенадцать он уже был дома. Очевидно, они боятся лишний раз побеспокоить почтенного адвоката, заключил Адамберг. Он закончил разговор и, снова запустив сердечко крутиться по столу, стал считать обороты. Кромсатель был в пути, но к кому он направлялся?

— Вы его упустили, так ведь?

Адамберг устало, неуклюже поднялся на ноги и пожал руку доктору.

— Я не слышал, как вы подошли.

— Ничего страшного, — ответил Жослен, отпирая дверь. — Как себя чувствует малышка Шарм? Котенок, который не мог сосать, — пояснил он, поняв, что Адамберг забыл это имя.

— Думаю, с ней все хорошо. Я не был дома со вчерашнего дня.

— Ну еще бы: эти болтливые газетчики наделали вам хлопот. И все же не могли бы вы узнать, как она там?

— Прямо сейчас?

— После лечения надо отслеживать состояние пациента в течение трех дней, это очень важно. Вам не покажется невежливым, если я попрошу вас зайти со мной на кухню? Я не ждал вас, и мне нужно подкрепиться. Может быть, вы тоже еще не ужинали? Правда ведь? В таком случае почему бы нам не перекусить? Вы не против?

Совсем не против, подумал Адамберг, подыскивая слова для ответа. Он всякий раз терялся, когда надо было начать разговор с людьми, без конца повторяющими «Правда ведь?» и «Вы не против?». Пока врач снимал костюм и надевал старую вязаную куртку, Адамберг успел позвонить Лусио, который страшно удивился, что его спрашивают о самочувствии Шарм. Она чувствовала себя хорошо и набиралась сил. Адамберг сообщил эту новость Жослену, и тот удовлетворенно щелкнул пальцами.