Личная жизнь адвоката - Наталья Борохова (2012)

– Эта ваша Вострецова – тертый калач, – твердил следователь. – Вам хотя бы известно то, что она уже привлекалась к уголовной ответственности? Нет? – хмыкнул он. – Это была дворовая история, где она проявила все свои бойцовские качества. Если бы не милосердие потерпевшего, Ева получила бы срок. Но дело прекратили по примирению сторон. Она отделалась легким испугом. Так что не питайте иллюзий, коллега! Ваша клиентка виновна и сама знает об этом. Она морочит вам голову, только и всего. Знаете, как у них говорят: «Чистосердечное признание – самая короткая дорога в тюрьму».

Василий был удручен. Как могло оказаться, что его самая первая в жизни клиентка оказалась особой, не заслуживающей защиты? Она играла им, как хвостиком, рассчитывая его провести так же, как до этого провела следователя, да и саму Дубровскую. Поведение Евы было возмутительным, что Кротов не преминул сообщить в телефонном разговоре с Елизаветой. К его удивлению, Лиза восприняла его слова спокойно, без эмоций. Может, она в этот момент была занята чем-то более важным, раз пропустила его слова мимо ушей, или Дубровская уже привыкла к тому, что обвиняемые всегда говорят неправду. Другого объяснения Василий Кротов не находил. Первое дело обернулось для него первым разочарованием. Хотя он не отказался от встречи с Лизой и в пятницу, после окончания рабочего дня, заглянул к ней домой.

Дубровская прогуливалась с детьми в парке. Василий был ошеломлен размерами коляски для близнецов, которая напомнила ему, по меньшей мере, дилижанс. По сравнению с ней сама Лиза выглядела ужасно хрупкой и молодой. В платье из простого ситца, с волосами, заплетенными в толстую косу, она казалась ему школьницей, которую родители попросили присмотреть за малышами. Вполне возможно, что уход за двумя малютками сразу был для нее нелегким делом, но на ее лице сияла знакомая ему улыбка. Это была удивительная девушка, лучшая из тех, кого он знал. Вот если бы она совершила преступление, Василий защитил бы ее не хуже самого Плевако. Однако Дубровская была законопослушной гражданкой, ко всему еще и замужней, и не нуждалась ни в нем, ни в его юридической помощи.

– Ну, что за страсти ты рассказал мне по телефону? – спросила она после того, как они обменялись приветствиями и уселись на лавочке под раскидистой липой. – Неужели по делу Евы произошло что-то новое: допрос, очная ставка, экспертиза?

– Нет, ничего такого. Просто я встретился с Вострецовой, – у него даже язык не поворачивался называть эту девицу Евой. Хотя, быть может, ее матушка не промахнулась, дав дочурке имя первой грешницы.

Он подробно рассказал Дубровской о встрече, сделав акцент на том, что его возмутило больше всего. Из повествования следовало, что Вострецова лжива и хитра. Она отказалась рассказать Кротову правду, из чего следовало то, что она непременно виновна.

– Но зачем тебе знать всю правду? – спросила она, с трудом сдерживая себя, чтобы не рассмеяться. В ее карих глазах плясали золотистые искорки.

– Как зачем? Чтобы установить истину, конечно!

– А кто сказал тебе, что ты должен устанавливать истину? Ты кто: следователь, прокурор или суд?

– Но целью уголовного процесса является установление истины, – немного нервно произнес Василий, поправляя на переносице очки. Он точно читал лекцию для своих студентов.

– Ты еще пообещай Еве, что добьешься для нее справедливого наказания, – усмехнулась Дубровская, – только не удивляйся, если тогда она потребует себе другого защитника.

Кротов решил не говорить Лизе о том, что именно это он и обещал Еве в обмен на ее честный рассказ об убийстве. Он захлопал ресницами, стараясь скрыть смущение. Хорошо, что один из младенцев подал голос, и Дубровская переключилась на него. Нырнув под белоснежный полог, она вынула из коляски пухлого младенца, одетого в розовый костюмчик.