Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру (1993)

Из двери будуара выглядывали испуганные лица сиделок. Мадемуазель Станжерсон поинтересовалась, что означал весь этот шум. Ей не спалось этой ночью у себя, и она улеглась в будуаре вместе с сиделками. Дверь будуара заперли на ключ, так как после преступления ее иногда охватывает необъяснимый страх. Что ж, это понятно. Кто разгадает, почему именно в эту ночь она по счастливой случайности заперлась со своими женщинами? Кто поймет, почему она так настойчиво сопротивлялась желанию господина Станжерсона спать у нее в салоне, если она так боится… и почему письма, недавно лежавшего на столике, больше там нет? Тот, кто сможет все это понять, безусловно, скажет, что мадемуазель Станжерсон была осведомлена о появлении преступника и не могла этому помешать. Она никого не предупредила, потому что он должен оставаться неизвестным. Неизвестным отцу, неизвестным всем, за исключением Робера Дарзака, который теперь, вероятно, все знает. Быть может, он знал преступника и раньше. Вспомните фразу в саду Елисейского дворца: «Неужели мне придется совершить преступление, чтобы добиться вас?» Против кого же это преступление, если не против «препятствия» — убийцы и вора. Вспомните еще мой вопрос: «Вы, может быть, не хотите, чтобы я отыскал убийцу?» И ответ Робера Дарзака: «Ах, я хотел бы убить его собственными руками!»

Действительно! Господин Дарзак так хорошо знает преступника, что, желая разделаться с ним, он боится открыть мне его имя. Он устроил мне пребывание в замке по двум причинам. Во-первых, потому что я заставил его, и, во-вторых, чтобы лучше охранять ее.

Наконец я в спальне мадемуазель Станжерсон и смотрю на то место, где еще недавно лежало предназначенное ей письмо. Ах, как эта бедняжка дрожит, слушая рассказ отца о преступнике в ее комнате, о стремительном преследовании. Кажется, она полностью успокоилась, только узнав, что он скрылся от нас при помощи небывалого колдовства.

Затем воцарилась гнетущая тишина. Отец, Ларсан, дядюшка Жак и я, мы все смотрим на нее и молчим. После событий этой ночи, после тайны Необъяснимой галереи, после прихода преступника в ее спальню, кажется, все наши мысли, обращенные к ней, говорят об одном: «Ты же знаешь тайну, расскажи ее нам, и мы спасем тебя».

Ах, как же мне хотелось спасти эту женщину от самой себя и от преступника! Мои глаза наполнились слезами сочувствия ее тайному горю, потому что наше желание все узнать причиняет ей страдание. Быть может, когда мы раскроем ее тайну, то совершится еще более ужасная драма, чем та, которая уже произошла? А что, если это ее погубит? Между тем уже ясно, что мадемуазель Станжерсон предпочтет скорее умереть, чем раскрыть свою тайну, а значит и секрет того, как преступник бежал из Желтой комнаты. Но кто же он? Кто?

Ока смотрела на нас отрешенно, как бы издалека, как будто нас и в комнате не было.

Нарушив молчание, господин Станжерсон заявил, что больше не намерен покидать спальню своей дочери и переедет сюда сегодня же, несмотря на все ее возражения. Озабоченный состоянием дочери, он умолял ее лечь в постель. Кажется, он уже просто не понимал, что говорит. Знаменитый профессор совершенно потерял голову и беспорядочно повторял отдельные бессвязные слова.

— Отец! — с жалостью остановила его мадемуазель Станжерсон, и мы отвернулись, чтобы не видеть рыданий этого седовласого старца.

Фредерик Ларсан, так же как и я, впервые после преступления в Желтой комнате находился в присутствии мадемуазель Станжерсон. Мы оба все эти дни настаивали на необходимости допросить несчастную, но он преуспел не больше меня. Нам был дан один и тот же ответ: девушка еще чересчур слаба, чтобы принять нас, допросы судебного следователя и без того достаточно ее утомили. Ясно, что мадемуазель Станжерсон просто не желала облегчить наши поиски. Это не поражало меня и не удивляло Ларсана. Правда, мы придерживались совершенно различных взглядов на преступление.