— Вы говорите, что Артур Ранс обыкновенно ходил в замок пешком, но когда же он был здесь в последний раз?

— Точно не знаю, — ответил Бернье, — мы же сидели в тюрьме, и потом, этот господин никогда не проходил через наши ворота. Уезжая, он тоже не пользовался нашими услугами.

— Ну хотя бы когда он появился здесь впервые?

— Пожалуй, лет девять тому назад.

— И сколько раз на вашей памяти он приезжал в Гландье?

— Вероятно, три, если не больше.

— А когда вы видели его в последний раз — не отступал Рультабиль.

— За неделю до происшествия в Желтой комнате, — ответил привратник.

Рультабиль повернулся к госпоже Бернье.

— Значит, в выемке паркета? — спросил он.

— В небольшом углублении, — подтвердила жена привратника.

— Спасибо, — поблагодарил Рультабиль, — и хорошенько подготовьтесь к сегодняшнему вечеру. — Произнеся эту фразу, он приложил палец к губам, призывая к молчанию.

Мы вышли из парка и зашагали по направлению к трактиру.

— Вам приходилось бывать здесь без меня? — спросил я Рультабиля.

— Несколько раз заходил.

— Обычно вы обедаете в замке?

— Да, Ларсану и мне накрывают в одной из наших комнат.

— Господин Станжерсон не приглашал вас к обеду?

— Ни разу.

— Может быть, ваше присутствие в замке утомляет его?

— Не знаю. Во всяком случае, внешне он не дает нам этого почувствовать.

— И никогда ни о чем вас не спрашивает?

— Никогда! Мне кажется, он все еще погружен в состояние человека, сотрясающего дверь Желтой комнаты, где в это время убивают его дочь, и который, взломав эту дверь, не находит убийцы. Он убежден, что поскольку ему ничего не удалось обнаружить на месте преступления, то мы и подавно ничего не сможем найти. Но, зная предположения Ларсана, он считает своим долгом не мешать нам.

Затем Рультабиль рассказал мне, как он освободил привратников.

— Я попросил господина Станжерсона написать на листе бумаги следующие слова: «Обязуюсь сохранить у себя на службе моих верных привратников — Бернье и его жену, что бы они ни сказали». И подписаться.

— При помощи этой фразы, — объяснил я профессору, — мне удастся заставить заговорить этих несчастных.

Все вышло, как я и предполагал. Прочтя обязательство профессора, предъявленное им судебным следователем, Бернье заговорили. Не опасаясь больше потерять свое место, они признались в том, что так тщательно скрывали.

Привратники частенько браконьерствовали в поместье профессора Станжерсона и в ночь преступления охотились неподалеку от места происшествия. Добытых таким путем зайцев Бернье продавали хозяину «Башни», который кормил ими своих посетителей и сбывал в Париж. Такую нехитрую истину я угадал в первый же день. Вспомните фразу, послужившую нам пропуском в этот трактир: «Теперь нам придется есть говядину!» Эти слова я услышал тем же утром у решетки парка. Вы их тоже слышали, но не придали им значения. Помните, подойдя к решетке, мы на минуту остановились, чтобы взглянуть на работу Фредерика Ларсана. В это же время стоявший позади нас трактирщик сказал кому-то из домашней прислуги: «Теперь нам придется есть говядину».

Почему «теперь»? В таком таинственном деле нельзя упускать ни одной мелочи. Следует попытаться отыскать смысл во всем. Мы прибыли в поселок, взбудораженный страшным преступлением, и поэтому «теперь» означало для меня «после преступления». С самого начала я пытался отыскать связь между этой фразой и происшествием. Мы отправились завтракать в «Башню». Я произнес эту фразу и по смущенному виду папаши Матье заключил, что, кажется, попал в точку. В это время я узнаю об аресте привратников, которых трактирщик считает своими друзьями.