Соверен - Кристофер Сэнсом (2008)

— Отныне вы несете ответственность за арестанта, — изрек Малеверер. — Я приказываю вам постоянно находиться здесь и не спускать с него глаз. Редвинтер, отдайте ему ключи.

Несколько мгновений Редвинтер колебался, однако счел за благо не перечить разгневанному вельможе. Дрожащей рукой он достал из кармана ключи и передал Ликону.

Бродерик тем временем начал приходить в себя: он застонал и пошевелился.

— Сэр, но у меня нет опыта… — растерянно пробормотал Ликон.

— Мастер Шардлейк поможет вам разрешить все затруднения, — отрезал Малеверер. — Доктор Гибсон, возьмите этот платок и тщательно исследуйте его. Мне необходимо узнать, что за яд там находился. А вы, ротозей, следуйте за мной, — бросил он, обернувшись к Редвинтеру. — Вас поместят под стражу, мастер Редвинтер. До той поры, пока невиновность ваша не будет доказана.

Тюремщик обжег меня ненавидящим взглядом, словно именно во мне видел виновника всех своих злоключений. Он явно хотел что-то сказать и уже открыл было рот, но солдаты окружили его с обеих сторон, увлекая вслед за Малеверером. Когда все они вышли из коридора, я перевел дух и повернулся к сержанту Ликону:

— Я полагаю, сержант, заключенного лучше вернуть в камеру.

Солдаты перенесли Бродерика. Тот открыл глаза и устремил на меня мутный взор.

— Итак, вы пытались лишить себя жизни, — сказал я.

— Только не говорите мне, что это великий грех, — хрипло прошептал заключенный. — Я все равно обречен на смерть и хотел лишь, чтобы она была менее мучительной. Но видно, мне предстоит пройти весь путь до конца.

— Кто принес вам яд? — спросил я.

— Король-еретик, кто же еще, — усмехнулся Бродерик. Приступ мучительного кашля заставил его согнуться пополам.

Смущенное покашливание сержанта, раздавшееся за моей спиной, заставило меня вздрогнуть.

— Сэр, что я должен делать? — растерянно спросил Ликон. — Я совершенно не знаком с правилами…

Я объяснил ему, что отныне он лично должен следить за приготовлением пищи для заключенного, а также надзирать за тем, как Бродерик ест.

— Полагаю, сэр Уильям найдет время, чтобы дать вам более подробные указания, — сказал я наконец. — Да, и еще одно. Вы не должны вступать с заключенным в разговоры и позволять солдатам беседовать с ним. В Лондоне ему предоставят возможность наговориться вволю.

— Вы думаете, его отравил тюремщик? — спросил Ликон, пристально глядя на меня.

— Все может быть. Но мне кажется, тюремщик тут ни при чем.

— Мне доводилось слышать немало рассказов о пытках, которыми славятся палачи в Тауэре. Если хоть половина этих рассказов — правда, я понимаю, почему Бродерик хочет ускорить свой конец.

— Тем не менее вы должны сделать все, чтобы он не смог осуществить это желание. А я займусь расследованием и попытаюсь выяснить, что к чему.

— По моему разумению, от всех этих расследований мало толку, — неожиданно резко заявил сержант. — Зачастую они лишь запутывают дело, а вовсе не вносят в него ясность.

— Что вы имеете в виду?

Ликон молчал, явно пребывая в замешательстве.

— Помните, я рассказывал вам о земельной тяжбе, в которую втянули моих родителей? — сказал он наконец.

— Помню.

— Несколько дней назад я получил из дома письмо. Исход дела зависел от того, сумеют ли мои родные доказать, что земли, на которых семья наша хозяйствует с незапамятных времен, были ей подарены местным монастырем. Похоже, доказательства отыскались.

— Так, значит, вас можно поздравить с хорошей новостью?

— Да уж чего там хорошего, — покачал головой сержант. — Выяснилось, что четыре года назад монастырские земли и владения лорда были размежеваны вновь. И ферма моих родителей оказалась на участке, который принадлежит лорду. Тогда, четыре года назад, из Лондона нарочно вызвали стряпчего, чтобы он определил границы по закону.

Сержант набрал в грудь побольше воздуха и заявил, взглянув мне прямо в глаза: