Беглецы - Нил Шустерман (2012)

— У меня был коэффициент интеллекта сто пятьдесят пять. Ты знал об этом, Фрай? Конечно, нет, откуда тебе знать? После аварии он снизился на несколько пунктов, — добавляет Сай после паузы. — Я ехал на велосипеде, и меня сбил какой-то кретин на «мерседесе».

Мальчик демонстрирует Льву шрам на голове.

— Страшное дело. Он меня по дороге размазал, понимаешь? Чуть не погиб. Правая височная доля всмятку просто.

При воспоминании о несчастном случае СайФай ежится, потом пожимает плечами.

— Но теперь же травма головы не такая проблема, как раньше. Имплантируют нужную часть мозга, и ты как новенький. Мои папаши заплатили хирургу, чтобы он пересадил мне височную долю целиком. Ее взяли в банке органов — не обижайся только. Вместо того чтобы собирать мои собственные мозги по крупицам и вставлять недостающие фрагменты, как это обычно делается.

Лев знает, о чем рассказывает СайФай. Его собственная сестра Кара страдала от эпилептических припадков. В итоге нужную часть мозга удалили и собрали новую из нескольких сотен фрагментов. Припадки прекратились, и сестра ничуть не изменилась. Льву даже в голову не приходило раньше задаться вопросом, откуда взялись эти фрагменты.

— Понимаешь, собрать нужную часть мозга можно. Потом все срастается, и голова работает нормально. Но вот именно что нормально, а не хорошо, — объясняет СайФай. — Это все равно что шпаклевать стену, чтобы не было видно дырку. Как бы ты ни работал шкуркой, все равно будет видно, что на этом месте была дыра. Поэтому мои папаши заплатили за установку новой височной доли целиком. Но парень, ставший донором, не был таким умным, как я. Он не был и тупицей, но на сто пятьдесят пять пунктов не тянул. После трансплантации было проведено сканирование мозга, и выяснилось, что мой коэффициент снизился до ста тридцати. Такой уровень наблюдается лишь у пяти процентов населения, и человек, показавший такие результаты, считается гением. Просто не с большой буквы «Г». А у тебя какой уровень? — спрашивает он Льва. — Ты больше похож на светодиод или на уличный фонарь?

— Не знаю, — вздыхает Лев. — Родители не верят в сканирование. Меня никогда не сканировали из религиозных соображений. Пред лицом Бога все едины, вроде того.

— А, понятно, — говорит СайФай, внимательно вглядываясь в лицо Льва. — Вот, значит, из какой ты семьи. Так если твои родители богатые и влиятельные люди, зачем отдавать тебя на разборку, брат?

Лев не испытывает особого желания делиться личными переживаниями с посторонними, но СайФай — его единственный друг на данный момент, и мальчик решает рассказать правду:

— Меня должны были принести в жертву.

СайФай смотрит на него широко открытыми глазами, словно Лев только что заявил, что он и есть Господь Бог собственной персоной.

— Ничего себе! Значит, ты вроде как святой?

— Нет. По крайней мере, теперь точно нет.

СайФай кивает, поджимает губы и начинает усиленно о чем-то размышлять, да так увлеченно, что в течение некоторого времени даже ничего не говорит.

Ребята продолжают идти. Лев замечает, что шпалы, по которым они шли раньше, были деревянными, теперь же рельсы опираются на массивные железобетонные балки, а гравий, не позволяющий насыпи расползаться, уложен аккуратнее.

— Мы пересекли границу штата, — комментирует Сай, догадавшись, о чем думает Лев.

Мальчику очень хочется спросить, границу какого штата они пересекли, но он держит язык за зубами, боясь показаться невеждой.

* * *

Там, где пути раздваиваются или сходятся, стоит небольшое двухэтажное здание, похожее на миниатюрный заброшенный маяк. Таких башенок на пути ребятам попадалось немало. В них находятся пункты управления стрелками. На этом отрезке железной дороги их более чем достаточно, и, когда подходит время останавливаться на ночь, мальчики забираются в одну из башенок.