Беглецы - Нил Шустерман (2012)

— Если ты хочешь податься в бега вместо того, чтобы отправиться на разборку, это твое дело, и никто не имеет права сказать, что ты делаешь что-то плохое, хоть ты и нарушаешь закон. Если бы это был грех, у тебя бы просто не возникло желания бежать, Господь не позволил бы. Ты меня слушаешь, Фрай? Господь мудр и делится с нами своей мудростью. А мудрость — это такая штука, что ты можешь ее закопать в землю и оставить. А потом, когда тебе понадобится успокоение, ты можешь вернуться и вырыть ее. Успокоение — это то же самое, что утешение, кстати.

— Я знаю, что такое успокоение, — обиженно отвечает Лев. Попутчик заговорил о Боге, и это задело Льва, потому что в последнее время мальчику казалось, что Господь его совсем оставил и ниспосылает на его долю одни только неприятности.

Новому товарищу Льва пятнадцать. Его имя — Сайрес Финч, но оно ему не нравится. «Никто меня так не называет, — сказал он Льву вскоре после встречи. — Мне больше нравится сокращенный вариант — СайФай».

Сайрес обожает давать клички. Льва он нарек «Фрайем», потому что он моложе и ниже ростом.[3] Кроме того, в слове «Фрай» столько же букв, сколько в полном имени Льва — Леви, и это кажется СайФаю крайне удачным совпадением. Льву кличка не слишком по душе, но он не хочет расстраивать нового приятеля и не возражает.

СайФай любит поговорить.

— Мне нравится прокладывать свою дорогу в жизни, — заявляет он. — Вот почему мы идем по рельсам вместо того, чтобы топать по какому-нибудь дурацкому проселку.

У СайФая кожа цвета умбры.

— Раньше нас называли черными, представляешь? Потом появился этот художник, как его? Он и сам был смешанных кровей — чуть-чуть оттуда, чуть-чуть отсюда. Как бы там ни было, но он прославился портретами афро-американцев, живших в южных штатах. В работе он в основном использовал краску, которая называется умброй. Афроамериканцам это слово понравилось, и с тех пор нас так и называют. Но ты же не знал, откуда взялось это слово, правда, Фрай? А потом так называемых белых тоже переименовали. Про них стали говорить, что у них кожа цвета сиены, а это тоже краска, которую используют в живописи. Мне нравятся эти слова. В них нет оттенка осуждения, как в «черный» или «белый». Нет, конечно, расизм никуда не делся, просто, как любят говорить мои папы, «фасад цивилизации снова перекрасили». Тебе нравится это выражение, Фрай? «Фасад цивилизации»! Как тебе?

СайФай медленно водит вверх-вниз раскрытой ладонью, словно ощупывает гладкий свежеокрашенный фасад.

— Папы всегда говорят такие вещи.

СайФай сбежал из дома, хоть он это и отрицает. Он считает, что называть его беглецом неправильно, потому что он бежит не «откуда», а «куда». Так он и объяснил Льву, когда они познакомились, но не уточнил, куда именно бежит. Лев спросил его об этом, но СайФай отрицательно покачал головой и сказал: «Информацию нужно распространять только по необходимости».

Что ж, подумал Лев, пусть хранит свой секрет. Какая разница, куда он идет? Сам факт того, что у СайФая есть какой-то пункт назначения, Льву приятен — у самого мальчика нет и того. Иметь пункт назначения — значит иметь будущее. Если мальчик с кожей цвета умбры готов поделиться этим счастьем со Львом, значит, стоит отправиться туда, куда он идет.

Они познакомились в торговом центре. Льва привел туда голод. Он старательно прятался два дня, выбирая самые темные и пустынные места после того, как Коннор и Риса оставили его. Опыта жизни на улице у Льва не было никакого, он не знал, как добыть пропитание, но у голода есть одно магическое свойство — рано или поздно он превращает любого человека в добытчика.