Судный день - Адриан ДАже (2011)

В двойные двери кабинета постучал личный секретарь кардинала.

— Прибыл монсеньор Дженнингс, ваше преосвященство.

— Пригласите его. — Феличи взглянул на свой золотой «Ролекс». — И распорядитесь подать мою машину к одиннадцати часам.

— Разумеется, ваше преосвященство.

Отец Кордона отступил в сторону, пропуская монсеньора Дженнингса, и закрыл за собой дверь. Если его и озадачивало, почему кардинал регулярно заказывает свою машину поздно вечером или почему Феличи живет на фешенебельной, но эклектичной улице Виа дель Говерно Веккио на левом берегу Тибра, он никогда не показывал этого.

— Benvenuto a Roma.[73] — Кардинал протянул свою тонкую костлявую руку.

— Grazie,[74] ваше преосвященство.

— Надеюсь, ваш полет был приятным?

— Насколько вообще может быть приятно летать после 11 сентября.

— Конечно. Итак. Я не стану вас долго задерживать, но возникло одно обстоятельство. Вам доводилось пересекаться с доктором Алетой Вайцман? — спросил кардинал, усаживаясь на одну из стоявших в его кабинете кушеток с обивкой из темно-синего бархата и поправляя свою сутану.

— К сожалению, да. Она принялась досаждать во время моего выступления на конференции в Вене.

— Она как-то упоминала пропавший Кодекс майя?

— Она — нет, но это сделали журналисты, — ответил Дженнингс, выразительно посмотрев в сторону бара в кабинете кардинала. — Одна юная красотка из женского журнала. Я не знаю, зачем она там оказалась. Как и остальные ее коллеги, она не проявляла ни малейшего интереса к моим последним исследованиям.

— Вы считаете, что Вайцман подозревает о его существовании? — спросил Феличи, игнорируя страждущие взгляды, которые Дженнингс бросал в сторону выпивки.

— Когда я был в Гватемала-сити, ваше преосвященство, я выяснил, что Вайцман наведывалась там в Национальный музей археологии и этнологии. По сути, в этом нет ничего необычного: в конце концов, она все-таки археолог. Но верные люди сообщили мне, что из одного из запасников музея она вышла в состоянии особого волнения.

— А известно, чем оно могло быть вызвано?

Монсеньор Дженнингс покачал головой.

— В следующий раз, когда я буду там, обязательно наведу справки.

Феличи нервно теребил свой нагрудный крест.

— Чем ближе мы подходим к 2012 году, тем больше внимания будут уделять древним майя и Гватемале… тем больше внимания будут уделять Кодексу майя.

— В этом смысле мы не так уж много можем сделать. Я продолжаю принижать значение этой даты, как вы меня инструктировали.

— От этого зависит ваше финансирование Банком Ватикана, — напомнил ему Феличи.

Дженнингс пожал плечами.

— Пресса обожает тайны.

— Значит, мы должны удвоить наши усилия, чтобы найти Кодекс прежде, чем это сделает кто-то другой.

— Проще сказать, чем сделать. Индейцев майя, которые могли бы что-то знать о местонахождении Кодекса, сегодня можно пересчитать по пальцам одной руки, и все они сейчас уже глубокие старики.

— То есть очень ограниченный круг.

— Именно.

— Вы говорите, что в Гватемале языки развязывают деньги? Сколько это может стоить?

— В этом мире по-прежнему остаются люди, которых нельзя купить, ваше преосвященство.

Феличи скрыл свое раздражение.

— У вас есть какие-то соображения насчет того, что это могут быть за старики?

Дженнингс покачал головой.

— Нет. Хотя одним из самых уважаемых старейшин на высокогорье является местный шаман доктор Хосе Арана, который, между прочим, также присутствовал на той конференции по майя.

Феличи встал и подошел к окну, откуда открывался вид на колоннаду Бернини, окружающую площадь собора Святого Петра. Он пристально смотрел на пустынную в это время площадь, сцепив руки за спиной. Автомобильное движение мимо Ватикана по улице Порта Кавальери было все еще интенсивным. Вечерний воздух наполнял шум обожаемых итальянцами скутеров и гудки машин.