Конец радуг - Вернор Виндж (2019)

Он сунул коробочку в карман и тихо вернулся к себе в спальню.

17

Альфред вызывается добровольцем

Гюнберк Браун и Кейко Мицури, высшие офицеры соответствующих служб. Вас за этой парочкой следил еще с их университетских времен. Он знал о них больше, чем те когда-либо предполагали. Он был очень стар, обладал очень хорошими связями и извлекал из этого преимущество: в определенном смысле именно он определял развитие их шпионских карьер, хотя ни сами Гюнберк с Кейко, ни их организации не догадывались об этом. В измене ЕС или Японии их упрекнуть было невозможно, однако Альфред понимал их так хорошо, что мог тонкими намеками направлять к желаемой цели.

Он так думал, и он все еще надеялся, что это так. Тем не менее безжалостный трудоголизм двух молодых коллег стал величайшей угрозой его планам. Например, сегодня…

– Да, да, безусловно, риски есть, – говорил Вас. – Мы это знали с самого начала. Но оставлять серьезный проект ЛТМП без присмотра еще опаснее. Мы обязаны выяснить, что творится в лабораториях Сан-Диего. И план «Кролик» нам в этом поможет.

Кейко Мицури покачала головой.

– Альфред, у меня давние связники в разведке США. Они не мои агенты, но бесконтрольному военному проекту спуску не дадут. В такой ситуации я бы им свою жизнь доверила. Я советую проинформировать их, очень неформально, и посмотреть, что они раскопают в лабораториях Сан-Диего.

Альфред подался вперед.

– А доверила бы ты им свою страну? Потому что именно об этом идет речь. В худшем случае окажется, что в Сан-Диего не просто разрабатывают ЛТМП, но и что проект вдобавок пользуется поддержкой высокопоставленных чинов американского правительства. Тогда все усилия твоих друзей пропадут втуне, поскольку их начальство насторожится и улики будут уничтожены. При расследовании настолько серьезной угрозы мы просто обязаны действовать самостоятельно.

В той или иной форме этот спор повторялся не раз после барселонской встречи. Сегодняшняя его итерация будет определяющей.

Кейко откинулась в кресле и раздраженно пожала плечами. Она декларировала более-менее реалистичный вид: тридцатилетняя женщина за столом где-то в Токио. Одну стену кабинета Васа Кейко трансформировала по своему вкусу, с минималистской мебелью и панорамным окном, выходящим на Токио.

Гюнберк Браун повел себя не так хозяйски, а просто занял одно из свободных кресел в кабинете Альфреда. Несомненно, Гюнберк рассчитывал, что влияние ЕС позволяет ему выразить подобное легкое недовольство. С Гюнберком сегодня не исключены реальные трудности, но пока что немец просто слушал.

Хорошо же. Альфред распростер руки.

– Я искренне полагал, что мы этот вопрос в Барселоне уладили и нашли благоразумное решение. Разве мы не добились успехов? – Он жестом обвел раскиданные по столу биографические отчеты. – У нас в распоряжении умы и руки – от всех можно правдоподобно откреститься, и никто не подозревает, что мы ими манипулируем. Фактически значимость всей операции совершенно недооценивается участниками. Вы в этом сомневаетесь? Вы полагаете, что американцы раскусили прикрытие нашего расследования?

Молодые люди покачали головами. Кейко даже позволила себе чуть завистливую усмешку.

– Нет. Ваша методика ОНА-компартментализации произвела подлинную революцию в военном деле.

– Действительно, и то, что мы поделились ею, даже с сестринскими службами внутри Альянса, удостоверяет, с какой серьезностью СВР отнеслась к этой чрезвычайной ситуации. Пожалуйста… если отсрочка превысит сто часов, с тем же успехом можно будет начинать заново. И какая же проблема не позволяет вам одобрить план?

Гюнберк переглянулся с японкой. Та нетерпеливым жестом пригласила его взять на себя инициативу.

– Альфред, я так понимаю, ваш вопрос был риторическим. Проблема плана «Кролик» в самом Кролике. Все зависит от него, а мы по-прежнему почти ничего о нем не знаем.