Конец радуг - Вернор Виндж (2019)

Роберт десятками лет совершенствовал умение наносить удар в нужное время. Этот случай не обещал трудностей. Мири своему демопроекту еле-еле выклянчила незавершенный статус. А следовательно, когда под конец следующего семестра она с ним таки справится, ей предъявят еще более высокие стандарты. Пока же девочка хлопотала по дому, в основном заботилась о матери. Элис Гу превратилась в тень себя прежней. Стальной стержень последних пятнадцати недель их знакомства из нее вырвали. Результат был… очаровательным. Элис и Мири частенько, обычно по вечерам, зависали на кухне, делая вид, что у них там много кулинарной работы. Невестка держалась отстраненно, однако ее улыбка больше не выглядела бессмысленным рефлексом.

Потом Боб снова уехал, а Мири принялась хлопотать еще старательней. Каждый день она подбрасывала ему новости о лечении ожогов и травм конечностей. Вскорости потребуется использовать это как предлог для разговора начистоту о Хуане… и о самом Роберте.

Возможно, этим вечером время настало. Боба все еще нет в городе, Элис вскоре после ужина убралась в берлогу на первом этаже. Никаких «настольных игр» с Мири. Игры были прикольные, одно из немногих светлых пятен в его жизни после того ужасного вечера в УСД, но сегодня Роберт наконец нащупал решение некоторых задач для Comms-R-Us. Работая над ними, он потерял счет времени. Отвлекшись передохнуть, он обозрел результаты: похоже, работодатели останутся довольны. Какой чудесный вечер!

Внизу хлопнула дверь. Не отрываясь от работы, он слушал, как Мири с топотом взбегает по лестнице. Она пробежала по коридору и кинулась к себе в спальню.

Спустя несколько мгновений вышла и постучала к нему в дверь.

– Роберт, привет, могу я тебе показать, что я сегодня накопала?

– Конечно.

Она влетела в спальню и подтянула к себе кресло.

– Я нашла еще три проекта, которые могут помочь твоей руке.

Фактически левой руки у Роберта Гу с медицинской точки зрения и не было. Она полностью обгорела в нижнем предплечье. В двух местах у плеча рука держалась в буквальном смысле на полоске плоти. Его «протез» больше напоминал старомодный лубок. Но, что интересно, медики отказались от мысли отрезать ее и заменить каким-нибудь современным чудом. Рид Вебер, тот самый ассистент терапевта, которым прикрывались доктора, если требовался физический фронтэнд, объяснил ситуацию, хотя, вероятно, и не в тех терминах, какие предпочли бы врачи:

– Роберт, вы стали жертвой нового веяния: «защитной медицины». Видите ли, существуют протезы с моторным контролем пяти пальцев, почти не уступающие выносливостью настоящей руке. Но они несколько тяжеловаты, а сенсорная система и близко не такая, как у настоящей. С другой стороны, очевиден прогресс в регенерации нервов и костей. Никто не знает, как это произойдет и произойдет ли вообще, но имеется неплохая вероятность, что через восемнадцать месяцев вам вырастят новую руку на основе той, что у вас есть сейчас, доведут до естественного состояния. А врачи опасаются, что если сейчас отрезать вашу искалеченную руку, заменив ее протезом, то впоследствии адаптировать более совершенное решение будет намного дороже. Поэтому вам пока придется походить с заменой, которой бы и ваш дед остался недоволен.

А Роберт кивал и не жаловался. Каждый день он ощущал на левом плече мертвый груз, и это было своеобразной епитимьей, напоминанием о том, какой малости не хватило, чтобы его глупость разрушила чужие жизни.

Мири об этом не подозревала. «Защитную медицину» она считала чушью. Мири верила в самолечение.

– Вот эти три группы, Роберт. Одной удалось вырастить полноценную обезьянью лапу, другие работают над протезом всей конечности, но очень легким, а третья продвинулась в нейрокодировании. Готова побиться об заклад, твои друзья из Comms-R-Us охотно им тебя в аренду на опыты сдадут. Что думаешь?

Роберт коснулся пластикового лубка, заключавшего то, что осталось от его руки.