Конец радуг - Вернор Виндж (2019)

– Суть в том, что мы намерены причинить серьезный ущерб и Уэртасу, и его библиотомному проекту. Мы исчерпали возможности легального противодействия, так что любые наши меры по замедлению врага с необходимостью будут носить криминальный характер. Понял?

– Угу. Мы настоящие заговорщики.

Ривера кивнул.

– И это само по себе – преступление.

Томми рассмеялся.

– Ну и? Я только что заморочил шпионский уровень УВБ! Это диверсия национального масштаба.

– Да мне начхать, государственная измена это или нет! – воскликнул Роберт. Если ко мне вернется дар… – В смысле, вы же знаете, как я люблю книги.

Они кивнули.

– И что же у вас за план?

Блаунт подал знак Томми. Коротышка начал:

– Помнишь наши вылазки в подземелье?

– В 1970-х? Да, прикольно было… полный маразм.

Томми улыбался все шире.

– Ты хочешь сказать, что служебные туннели все еще используются?

– Ага. В девяностых такой тип конструкции вышел из моды. Новые здания в основном строились обособленно. Но уже в нулевых возникла потребность в Исключительно Толстых Каналах передачи данных. А биотехнологам требовалась система автоматической рассылки проб. И у этих ребят полно денег.

– А сейчас они стали еще богаче, – заметил Карлос.

Томми кивнул.

– Лазеры в ближнем ИК их не устраивают. Им подавай рентгеновские и гамма-лазеры, триллионы цветов на канал, триллионы соединений. В наши дни служебные туннели используются не для прокладки труб теплотрассы или энергокабелей. Они проложены под Торри-Пайнс-роуд далеко, к институтам Скриппса и Солка. Ходят слухи, что кое-где они океанское дно цепляют на коротких отрезках, хотя одному Богу известно, чем там заняты. А на востоке через туннели можно пробраться в любую биотехлабораторию.

Вдруг Роберт сообразил, почему Таинственный Незнакомец заинтересовался Кликой Старейшин. Вслух он ответил:

– А какое это имеет отношение к проекту «Библиотома», Томми?

– Ага! Понимаешь, Макс Уэртас сколотил капитал на биотехнологиях. Ему принадлежат некоторые из самых крупных биолаб в Северной Америке, и одна такая всего в нескольких тысячах футов на северо-восток от нас. Модификация геномного софта под нужды «Библиотомы» не требовала значительных усилий. Ну и вот, обрезки он хранит в подземельях на северной стороне кампуса.

– И?

– И он с ними еще не закончил! Шредеры выдали кучу изображений, но покрытие неполное. Придется сканировать и пересканировать там, где при первом прохождении наметились проблемы. Если б его время не поджимало, он бы, скорее всего, просто подождал следующей жертвы и провел перекрестную сверку по данным из той библиотеки, но он очень спешит.

– Хранилище также выступает важным элементом пропаганды Уэртаса, – сказал Уинни. – Когда разберутся с повторными сканами, обрезки-де «будут сохранены в хранилище Huertas для археологов будущих поколений». На факультете некоторые идиоты это приняли за чистую монету, прикинь!

– Ну, – заметил Ривера, – это утверждение не вполне ложно. Бумага в жидком азоте и вправду сохранится дольше, чем на библиотечных стеллажах.

Уинни пренебрежительно махнул рукой.

– Суть в том, что книги уничтожены, и если Уэртаса не остановить, погибнут и другие библиотеки. Наш план… – Он огляделся, видимо, осознав, что затея чревата тюрьмой. – Наш план – пробраться в служебные туннели и залезть в хранилище обрезков Уэртаса. Томми придумал средство сделать обрезки нечитаемыми.

– Чего-о? Мы протестуем против уничтожения библиотеки, а сами намерены уничтожить то, что от нее осталось?

– Временно, временно! – воскликнул Томми. – Я отыскал рецепт восхитительного аэрозольного клея. Если его распылить на обрезки, там все застынет, хоть на куски руби. А спустя несколько месяцев клей просто сублимируется.

Ривера кивал.