Охота на ведьму - Астрид Фритц (2019)

– Не совсем. Но я вижу в Сюзанне признаки той же душевной болезни, что и у вашей матери. Если мои опасения верны, ей потребуется своевременная духовная поддержка. А поскольку я в определенной степени полагаю себя другом вашей семьи, я считаю своим долгом проследить, чтобы все было в порядке. – Он приобнял юношу за плечи. – Давай вернемся в трапезную, остальные уже ждут нас.

Немного успокоившись, он занял в столовой место во главе длинного стола. Прерванный разговор с Сюзанной он сможет продолжить после своего возвращения. Но не в церкви, где их могли побеспокоить в любой момент, а в своей гостевой комнате. Крамер хотел знать, что движет этой молодой девушкой.

Глава 15

Сентябрь 1484 года

Десять дней, как и полагается родившей женщине, Эльзбет почти все время оставалась в постели. Роды очень ослабили ее, да и с кормлением грудью вначале возникли некоторые затруднения. К счастью, повитуха заходила к ней каждый день, и постепенно малышка начала есть и спать в определенное время. Я тоже старалась выстроить свой день так, чтобы хоть раз заглянуть к своей подруге, пусть и ненадолго, по пути за покупками или выполняя поручения отца. Каждый раз я приносила Эльзбет фрукты и овощи с нашего огорода. Если мать и дитя спали, я не будила их и с восторгом любовалась малышкой в колыбели. Через неделю после рождения милую темноволосую кроху окрестили прекрасным именем Доротея. Кулачки у нее были не больше грецкого ореха, и когда во сне она сучила ножками и ручками, я раздумывала над тем, видят ли младенцы сны.

Дора, как мы называли малышку, иногда просыпалась, пока я тихонько сидела в ногах у Эльзбет, и начинала плакать от голода. Тогда я осторожно вынимала эту легкую, как пушинка, девочку из колыбели и целовала ее в лоб, прежде чем отдать Эльзбет.

Во время моих визитов Рупрехт не показывался. Я знала, что он терпеть меня не может, но мне было все равно. Так нам никто не мешал. Эльзбет казалась обессиленной, и вначале я списывала ее состояние на тяжелые роды, после которых ей нужно будет долго приходить в себя. Но даже после того, как отец Оберлин с алтарником[76] пришли крестить Доротею, Эльзбет не стало лучше. Она почти не прикасалась к моим гостинцам с огорода и блюдам, принесенным соседками, по традиции помогавшими свежеиспеченной матери. Когда я пересказывала подруге последние сплетни, услышанные на рынке, ее взгляд оставался пустым. А ведь раньше нам всегда удавалось рассмешить друг друга подобными историями, даже если мы были чем-то огорчены. Я начала всерьез беспокоиться за Эльзбет.

– Разве ты совсем не рада рождению малышки Доротеи? – наконец решилась спросить я.

– Конечно, рада, – слабо ответила моя подруга. – Теперь, когда она ест и много спит, все стало хорошо.

– Почему же тогда ты так грустишь?

– Ничего, все образуется. – Эльзбет отмахнулась.

– Это из-за Рупрехта? Он все еще огорчен, что ты не родила мальчика?

Она промолчала.

Так вот, значит, в чем дело! Я почувствовала, как во мне разгорается гнев. И как только этот самодовольный тип мог быть таким жестоким? Любой, кто видел малышку Доротею хоть мгновение, проникался нежностью к ней. На крестинах я заметила, что не только женщины из округи то и дело разражались умиленными возгласами, но и даже мой папа и Мартин, ставший одним из крестных, выглядели растроганными. Даже Грегор не мог сдержать улыбку, глядя на кроху.

– Давай погадаем? – Я попыталась отвлечь Эльзбет от горестных мыслей. – Я принесла кости.

Достав из корзинки кости, стакан и доску, я разложила все на кровати.

– Начинай, – приободрила ее я.

Но моя подруга только покачала головой.

– Ну же. Тебе так нравится эта игра. Помнишь, в прошлый раз за игрой мы так громко смеялись, что у соседей собака лаять начала?

– Ты начинай, – тихо ответила Эльзбет. – Мне все равно не везет.

– Ну хорошо.