Забудь мое имя - Дж. Монро (2019)

Люк просматривает «Контакты» в своем старом мобильнике и находит телефон старого университетского приятеля Натана. Не важно, по каким причинам пересеклись их пути-дорожки в Кембридже – Люк изучал классику, Натан – медицину. Но они учились в одном колледже и сдружились еще на первом курсе. В начале журналистской карьеры Люка Натан даже помогал ему с написанием некоторых статей о системе здравоохранения – до того, как переехал с родителями в Америку, двадцать лет назад. Как и все медики, Натан любит собирать сплетни. Наверняка ему известно о студенческих выходках Тони. Тем более что о них даже писали.

Люк набирает Натану сообщение. Сначала справляется о его близких (ведь он – крестный отец старшего сына Натана) и только потом объясняет причину обращения: «Я пишу статью о медиках, выкладывающих в интернете глумливые фотографии покойников. Ты случайно не слышал ничего о Тони де Стаале из Нью-Мексико? Какие-нибудь подробности его проступков двадцатилетней давности, попавших тогда в заголовки газет и стоивших ему учебы в универе? Если тебе что-нибудь известно о той истории, позвони мне как можно скорее – даже посреди ночи!»

81

После звонка Тони у меня не получается заснуть. Он что-то подозревает!

Я вылезаю из постели и подхожу к буфету. Там в целлофановом пакетике лежит таблетка. Я купила ее еще в Берлине, перед вылетом из Хитроу, у одного парня, ошивавшегося у входа в ночной клуб. Он называл эти таблетки «ксанами». В каждой по два миллиграмма алпразолама – быстродействующего анксиолитика, производного бензодиазепина. Транквилизатора, иными словами.

Я положила тогда таблетку в свой кошелек и испытала невероятное облегчение, когда забрала свою ручную сумку в Бюро находок и обнаружила ее на месте.

Когда-то мы с Флер делали из наших колес парашютики – измельчали их и заворачивали в туалетную бумагу, потом глотали и запивали водкой. Но мы с ней никогда не употребляли ксанакс или другие бензодиазепины. Тем более с алкоголем.

Я сажусь в кресло, достаю из пакета таблетку и дроблю ее ножом и ложкой, пока она не превращается в мелкий порошок. Я собиралась сделать это утром, но, пожалуй, лучше принять ее прямо сейчас. Только бы она сработала и вызвала у меня амнезию, недееспособность и податливость чужой воле!

Все будет хорошо! – твержу я себе, глядя на порошок. Может, мне стоило сделать несколько йогических упражнений, но усталость берет свое. И вместо того, чтобы насиловать свое тело, я закрываю глаза и представляю себе дерево бодхи в цвету – в надежде, что оно очистит мой разум от всякой грязи.

82

Сайлас дожидается, когда Стровер уйдет домой, а потом звонит Сьюзи Паттерсон. Он понимает, что уже очень поздно. Он обещал, что позвонит ей раньше, но работа, как всегда, помешала. Стрельба на канале, а теперь вот Тони де Стаал. У него же было предчувствие, что его не следовало отпускать. А вот женщину, Мэдди Терло, просчитать сложнее. У нее индийский паспорт, и она прилетела в Германию из Индии на прошлой неделе. Но почему-то сказала Тони, что думает, будто живет в Берлине.

– Это я, – говорит Сайлас, наблюдая из окна рабочего зала за тем, как со двора полицейского участка выезжает патрульная машина, высвечивая себе путь яркими фарами. Сайлас пытается представить, где сейчас Сьюзи. В постели? Это было бы здорово!

– Сколько времени? – интересуется она сонным голосом.

– Уже поздно… Извини, – ему не следовало ей звонить. – Давай я перезвоню тебе завтра?

– Все нормально. Не переживай, – слышит он в ответ, воображая, как Сьюзи садится на постели, убирая волосы с глаз. – Как прошел день? – спрашивает она.

– Напряженно, – бормочет Сайлас, вертя в руке карандаш. Он всегда так делает, когда пытается бросить курить. – Извини за несостоявшийся ужин.

– Ничего, поужинаем в другой раз.

Сайлас сознает, что ему не стоит заговаривать о работе, но удержаться не может:

– Какое у тебя сложилось мнение о Мэдди? Об этой загадочной женщине?