Забудь мое имя - Дж. Монро (2019)

Я уже решаю подняться на холм, отойти подальше от железнодорожной станции, как вдруг замечаю, что в кафе Тони загорается свет. А в следующий миг и он сам появляется на улице, таща за собой деревянную доску для меню. Опустившись на колени, Тони что-то пишет на ней, а потом встает, достает мобильник и фотографирует доску. Проверив фото, он окидывает взглядом дорогу, замечает меня и поднимает в знак приветствия руку. Я тоже машу ему, перехожу через дорогу и направляюсь к кафе. Нам нужно поговорить. Это важно.

– А вы, оказывается, жаворонок, – говорит Тони, возясь с плитой за прилавком.

– Вы тоже, – парирую я.

– Видели доску на улице? Я пробую кое-что новенькое. Хочу привлечь в кафе ранних посетителей. Я подумал: если я буду успевать на платформу к поезду 0545 с подносом горячих закусок – темпе, латуком, помидорами и авокадо на пшеничном хлебе из теста на закваске – то весь этот новый неосвоенный рынок станет моим.

– А если люди захотят только кофе? – спрашиваю я, удивленная тем, как еще рано на улице.

– Я намерен брать с собой и термос. Все, что мне там нужно, – это маленькое бистро, так сказать «филиал» моего кафе со своей кофеваркой. И оно у меня будет. Я своего добьюсь.

– Я в этом уверена.

– Хотите кофе? Что-нибудь поесть? – спрашивает Тони, показывая глазами на шкаф-витрину. – У меня пока готовы только темпе.

– Нет, спасибо. Я не голодна.

– Как вам спалось? Что вы сделали первое, когда проснулись? – повернувшись к плите, Тони всматривается в стекло духовки.

– Я прочитала свои записи.

– Значит, никаких перемен, – констатирует Тони быстро, по-деловому.

– Мне так не кажется, – замечаю я и, выдержав паузу, добавляю: – Благодаря ужину.

– Вы и о нем упомянули в своих записях? – оборачивается Тони, чтобы взглянуть на меня. – Я думал, вы не будете…

– Мы можем поговорить о том, что случилось?

– Вы и это записали? – Тони снова отворачивается к плите.

Я стою и молча наблюдаю за его действиями, сожалея, что зашла в кафе.

– Это вышло ненароком, – говорит Тони, открывая духовку, чтобы вытащить противень с запеченными лепешками. – Назовем это ошибкой. Знаете, я понадеялся, что вы не будете об этом писать.

Я делаю глубокий вдох, пока он ставит противень на прилавок.

– Так вы могли сделать это снова и сегодня ночью? – спрашиваю я.

Вскинув на меня глаза, Тони неубедительно улыбается. По-моему, он не понимает, к чему я клоню и одобряю я это или нет.

– Мне просто не хотелось бы, чтобы вы не так меня поняли. Мою реакцию, – поясняю я.

– Я же уже сказал, что это было ошибкой. Приношу вам свои извинения, – взяв большой нож, Тони начинает разрезать лепешки.

Могла бы я убить кого-нибудь таким ножом? Могла бы выбрать нож?

– У меня была подруга, – говорю я, загипнотизированная тем, как орудует Тони своим ножом. И еще больше тем, как играет в его широком лезвии утренний свет.

– Вы упоминали о ней в день приезда. Это та, что умерла?

– Я думаю, мы были с ней любовницами.

Уставившись на меня, Тони перестает резать лепешки:

– Вы так думаете?

– Я не могу вспомнить точно. Она была моей лучшей подругой.

– Прикольно. Не помните, но вы думаете…

– Ну, я просто размышляла над тем, что… Это могло бы объяснить… – замолкаю я, силясь подыскать верные слова, пока Тони делает роллы, аккуратно сворачивая нарезанные темпе. – Это могло бы объяснить, почему я была такой «нейтральной» прошлой ночью.

– Послушайте, если вы беспокоитесь о том, что моя гетеросексуальная гордость была уязвлена тем, что вы не обвили меня своими ручками, я ценю вашу заботу. Но я никогда не был настолько самонадеянным, чтобы подумать, что вы мне ответите.

– Ко всему прочему, вы женаты.

– Говорю же вам: я допустил глупейшую ошибку, – Тони вскидывает на меня глаза и снова переводит взгляд на роллы. – Вчера ночью я разговаривал с Лаурой.