Нью-Йорк - Татьяна Богатырева, Евгения Соловьева (2019)

В антракте мы пили шампанское, снова беседовали об искусстве с деловыми партнерами и их супругами, и мне казалось, что все они точно знают, чем мы с Кеем только что занимались. И что на мне нет трусиков, а внутри меня – шарики, и мне приходится сжиматься, чтобы не уронить их на блестящий паркет парижской оперы. Не знаю, как я пережила этот бесконечный антракт, но к его концу я пылала и вздрагивала от каждого прикосновения – а милорд Невозмутимость то и дело дотрагивался до меня – словно бы невзначай, строго в рамках приличий. И так же случайно со звонком на второй акт (никакой двусмысленности – именно на тот самый акт!) нажал на кнопочку пульта управления. И внутри меня завибрировало, зажужжало, почти неслышно, наверняка совсем неслышно, но мне-то показалось, что услышали и увидели все!

В ложу меня пропустили первой, заперли дверь и, положив мне руки на плечи, отвели к барьеру, прижали спиной к себе. В поясницу явственно уперлось твердое и горячее.

– Красиво, не так ли?

– Вот так, значит, развлекаются настоящие аристократы… – я слегка потерлась задом о его пах и с удовлетворением отметила, как сбилось его дыхание.

– Освященная веками традиция, – хмыкнул Кей и сунул колено между моих ног, а следом и руку, благо, перила были на уровне моей талии, и задранную юбку никто бы не заметил. – Мокрая, нежная, – он провел пальцами вдоль пульсирующих желанием складочек и между ягодиц, надавил скользким пальцем и просунул его внутрь. – Моя леди.

На миг показалось, что он сейчас сунет в меня не только палец – прямо так, стоя в ложе бельэтажа, на виду полного зала (свет уже гас, но для пожилой дамы из ложи напротив мы были как на ладони). От этой мысли закружилась голова, а жаркий голод внизу живота стал нестерпимым. Стало одновременно и безумно стыдно, и весело, и… я поняла, что если он захочет взять меня так – я позволю, и плевать, что нас увидят…

Нас уже видят. Из соседней ложи понимающе улыбается герр Олафсен. Он сидит ближе всего к перегородке, и ему отлично видно, как Кей прижимается ко мне. Надеюсь, хотя бы задранной юбки не замечает. И моих пылающих щек тоже – из всего освещения осталась лишь подсветка оркестровой ямы, занавес поднимается.

Я не успеваю разглядеть, кто выходит на сцену. Не успеваю понять, все же Верди сегодня дают или Россини. Кей тянет меня назад, в спасительное уединение, усаживает на себя, коротко выдыхает – и я сжимаю его в себе, его и вибрирующие шарики…

Тот вечер изменил мое отношение к театру раз и навсегда. И к милым маленьким сюрпризам – тоже. Пожалуй, вскоре я отомщу милорду. Никак нельзя, чтобы коварный мерзавец и негодяй остался безнаказанным! А орудием моей мести послужат не шарики, но кое-что другое, не менее интересное. И разрази меня Призрак Оперы, если милорду Совершенство не понравится!

Глава 20. Предпоказ. Акт первый

Глава почти та же самая, что была в финале дубль раз, за исключением некоторых немаловажных моментов (не касающихся происходящего на сцене).

* * *

Нью-Йорк, накануне премьеры

– Ты готова, моя прелестная колючка? – спрашивает Кей из-за двери в гардеробную. В десятый раз, и все так же спокойно и тепло. Поражаюсь его терпению… нет, не терпению, а просветлению в духе дзен-буддизма. – Мы выходим через три минуты, так что если тебе все же нужна помощь, самое время сказать.

– Я готова, – отзываюсь я и в последний раз смотрю на себя в зеркало.

Настоящая леди. Изысканный макияж, непринужденно уложенные в узел на затылке и выпущенные на висках локоны, элегантнейшее платье цвета морской волны, из тяжелого шелка, в пол. Платиновое колье-паутинка с алмазной крошкой – его и подходящие серьги мы с Кеем купили позавчера днем, в Париже. Ох уж этот Париж…