Нью-Йорк - Татьяна Богатырева, Евгения Соловьева (2019)

Вот только в романе Кобылевский бы смотрел на меня завистливо, или страстно, или расчетливо – а не тепло и грустно, как на бестолковое, но любимое дитя.

Как будто он и правда… рад за меня?

Он улыбался, что-то говорил о моем таланте, об изумительном чутье лорда Спонсора и чудесных совпадениях, которые не иначе как судьба. За его спиной возвышалась Железным Феликсом великолепная мадам Кобылевская-старшая (спорим, она проследила, чтобы сыночек не упустил возможность оказаться рядом с лордом Спонсором и еще раз выразить верноподданнические чувства?) и посматривала на меня изучающе: нельзя ли вернуть по недоразумению упущенное достояние в семью? Нет, нельзя? Ах, как жаль, а ведь это мы тебя на помойке нашли, очистили от очисток, а ты… Ладно, в семью можешь не возвращаться, но уж позаботься, чтобы гранты и транши шли куда надо, на самое что ни есть высокое искусство. Ты же знаешь, что Родион – гений, а гения всякий обидеть норовит! А кто нашего гения обидит…

Моргнув и отведя взгляд, я мысленно плюнула через левое плечо. Чур меня, чур! Дурных нет, обижать гения с такой мамой!

А рядом с гением смущенно поглядывала то на лорда Спонсора, то на меня симпатичная, но слишком уж зажатая дева в строгом черном платье. То ли альтистка, то ли арфистка, но скорее – новый секретарь-референт. Не переводчик. Кобылевский подучил язык и теперь изъяснялся вполне сносно. А его супруга (он представил ее, но как-то вскользь, так что я толком не расслышала имени) отчаянно боялась… меня. Как будто я могла что-то против нее иметь.

Глупости какие!

– …благодарен за приглашение… – вычленила я из потока любезностей и вопросительно глянула на Кея.

– Разве я мог не пригласить вас, друг мой, порадоваться за Роуз! – ответил Кей скорее мне, чем ему, и с непередаваемо снобской мордой. – Кстати, не думали писать для мюзикла?

– Я уверена, у вас бы получилось, Родион, – вклинилась я. А что? Я тоже умею делать снобскую морду! – И позвольте поздравить вас со счастливым браком, я вижу, вы прекрасно друг другу подходите!

Его супруге я улыбнулась со всей возможной доброжелательностью. А бывшей свекрови – с невероятным облегчением. Есть в этом словосочетании что-то изумительно прекрасное: бывшая свекровь. Почти как «свобода попугаям»!

Правда, я тут же испугалась, не воспримет ли Элеонора Эдуардовна мою улыбку как поощрение к действию – но нет. Ее чувства момента хватило, чтобы не лезть обниматься и не заверять в непременной родственной любви. Все же потомственная интеллигенция, дворянская кровь, она не опустится до купеческих манер.

И слава богу.

Семейство Кобылевских, получив обещание непременно встретиться в ближайшие дни и поговорить о русской музыке, уступило место следующим в очереди. Еще человек пять-шесть я выдержала, не теряя светски-доброжелательной улыбки, но потом дезертировала.

Попудрить носик.

Вдохнуть свежего воздуха.

Найти, наконец, Тошку и поздравить его как следует!

Пункт второй я выполнила первым. Очень удачно нашла открытое окно в служебном коридоре – оно выходило на соседнюю стену, но для воздуха и кусочка оранжевого неба места хватило. Посидела на подоконнике, выпила минералки, прихваченной с полупустого банкетного стола. Попыталась уложить в голове последние события, полюбовалась на кольцо. Красивое. Многозначительное. Не представляю, как Кей будет объясняться с Бонни, но как-нибудь справится. Сам. Мне на сегодня хватит – устала, как собака, и в голове одни пузырьки от газировки, ни единой мысли или эмоции. И вообще надо подниматься и идти к людям, а то посижу так еще минутку, расслаблюсь и усну. Но сначала не к людям, а от людей. Пункт первый.