Моя сестра - Мишель Адамс (2017)

– Думаю, да. Вы знали, что она дала мне наркотик тогда? Можете спросить мистера Гатри, он слышал, как она это подтвердила. Я прикладываю усилия, чтобы Элли не было в моей жизни, и отталкиваю ее. Я всех отталкиваю. Думаю, это то, к чему приучена я. – Она смеряет меня взглядом, словно советуя попридержать свой язык, но не останавливает меня. Думаю, в этот момент ее отношение ко мне, вероятно, становится чуть лучше. – Я хочу, чтобы вы ее нашли. Правда. Мне не нужно ничего из этого наследства. Ощущение, что оно не имеет ко мне никакого отношения. Хочу убедиться, что с ней все в порядке, а после вновь избегать общения с ней. Я знаю, что говоря так, похожа на стерву, но так должно быть. Я не могу быть с ней, но я…

– Не можете и без нее? – Ее тон изменился. Это больше не будничный тон злого полицейского. – Вы правы, так вы действительно выглядите стервой. Но это не преступление. Собственно, как и не будет преступлением переспать с незнакомцем за спиной у своего парня. Под наркотиками или без. – Она выделяет голосом последние слова, просто чтобы показать, что она так мне и не поверила до конца. – Расскажите мне кое-что еще, теперь, когда вы честны. Чем вы на самом деле занимались, когда вернулись?

– Пряталась. Отсиживалась дома. Смотрела телевизор. – Думаю, стоит ли упоминать это, так я буду выглядеть еще более жалкой, но сейчас это на пользу. Я до сих пор убеждена, что она думает, что это я все устроила. – Напивалась дома.

– С Антонио? – спрашивает она. Я замечаю хитрый блеск в ее глазах, и удивляюсь, как этой женщине удалось раскрыть хоть одно преступление с таким легко читаемым лицом.

– Нет, – говорю я, каким-то образом понимая, что она и так все знает. – Мы поссорились, когда я вернулась. Думаю, частично из-за чувства вины за то, что изменила ему, частично из-за того, что у меня было ощущение, что я подвела Элли. – Вот она, правда. – К тому же вся эта история с завещанием, осознание, что я унаследовала все… Это меня расстроило. Я не хотела этого. Я хотела идти вперед по жизни, оставив прошлое позади. Мы поругались, он разбил пару бокалов и, в конце концов, ушел ночью. Или утром. Я не знаю. Я проснулась, а его уже не было.

– То есть справедливо будет заметить, что ваши отношения натянуты. Что они складываются не очень хорошо.

– Да, вполне.

– И куда он ушел?

– В Италию. Он снял деньги с моей карты и уехал. Вернулся за день до того, как вы постучались в нашу дверь.

– На четыре дня? – Пожимаю плечами, подтверждая, что он отсутствовал именно столько. – И он вскоре планировал открыть ресторан, верно? Он взял кредит. Весьма крупный.

Откуда она знает об этом?

– Это его мечта. Он всегда хотел открыть бистро. Теперь, когда у него есть деньги, уверена, он сделает это. У него, как я понимаю, были сбережения. – Большую часть которых, подозреваю, он сцеживал с меня.

– Хм, – говорит Форестер. Она достает другой лист бумаги, толстый, как те, на которых были фотографии с камер видеонаблюдения. Я не вижу, что именно на нем. Она задумывается, смотрит на меня. – Это будет ваш общий проект?

– Нет. Я даже не знала про кредит. Он оформил его, пока меня не было. Мы тогда тоже поссорились, и, думаю, оба считали, что все кончено.

– Сочувствую вам. Я должна спросить, а знает ли Антонио Молинаро вашу сестру?

– Нет. Они никогда не встречались.

Она сохраняет молчание на некоторое время, а после спрашивает меня: