Не отпускай мою руку - Мишель Бюсси (2017)

Совершенно верно. Лиана умела любую неприятную или скучную обязанность превращать в игру. Он медлит с ответом.

— Самым лучшим сюрпризом, солнышко, будет вернуться как можно скорее.

Он подходит к двери, приоткрывает ее, внимательно оглядывает пустую улицу.

— Постой, Софа, последний штришок.

Он наклоняется к дочке и сажает ей на нос темные очки, найденные им на полочке в прихожей.

— Слушай внимательно, Софа. Ты, может быть, с трудом меня узнаешь, когда вернешься. Я тоже замаскируюсь, подстригу волосы, сбрею бороду. Понимаешь?

— Да…

Трудно хоть что-нибудь прочесть во взгляде Софы.

Она боится? Удивляется? Возбуждена тем, что кажется ей игрой?

Марсьяль пропускает между пальцев дочкины коротенькие прядки. К его руке десятками липнут мелкие неживые волоски.

— Ну беги, моя умница.

21

Смягчающие обстоятельства

7 ч. 51 мин.

— Чаю, дорогая моя?

Сначала Айя пошевелила ноздрями, принюхиваясь к горячему пару. Потом открыла глаза. Поднос. Чашка, чайник, сахарница. Корзинка с тремя круассанами.

Четвертый Кристос затолкал в рот и весь обсыпался крошками.

— Ты хоть поспала, Айя? Ну и видок у тебя — как у измученной бессонницей старушонки.

— Спасибо, Крис. Приятно, едва проснувшись, услышать комплимент. Да, поспала часок урывками, минут по десять.

— Я слушал радио по дороге. Так, значит, ничего нового?

— Ничего. Можно подумать, Бельон растворился в воздухе. Я разговаривала по телефону с Ларошем, который дирижирует планом «Папанг». Над всем островом с рассвета кружили шесть вертолетов. Нигде ни следа ни серой «клио», ни Бельона, ни его дочери. Ларош на Реюньоне полгода. Он должен мне перезвонить, как только поговорит с префектом. Он… он производит впечатление компетентного специалиста.

— В тон не попадаешь, Айя.

— Что?

— В тон не попадаешь, когда произносишь эти слова — «компетентный специалист».

Айя вздыхает, потягивается, обхватывает обеими руками обжигающую чашку. Кристос присаживается на подоконник.

— Зато у меня новости есть. И не какие-нибудь…

У Айи заблестели глаза. Последние ночные звездочки между сном и пробуждением.

— Правда? Ты даже в койке трудишься?

— Ты попала в самую точку. Я получил сведения от подруги. В голове у нее все равно что процессор Intel Core, а к нему еще память, как у слона, типа жесткий диск на три терабайта, и эта память занимается исключительно тем, что сортирует реюньонскую хронику происшествий с начала времен. Короче, моя подруга по койке уверяет, что несколько лет назад Марсьяль Бельон был замешан в мутную историю — там мальчонка утонул на пляже Букан-Кано.

Глаза у Айи тускнеют. Южный Крест растворяется в бледных утренних лучах.

— Ты в это не веришь? — спрашивает разочарованный Кристос.

— Верю… нам всего-навсего семь раз позвонили со вчерашнего дня, чтобы рассказать ту же самую историю. У реюньонцев фантастическая память на самые поганые местные происшествия… Во всяком случае, получше, чем у нас. Ни один из полицейских острова не связал этого беглого французского туриста и давний случай с утонувшим мальчиком. Сам понимаешь, после этого мы начали копать, я получила несколько мейлов из метрополии, мне надо внимательно их перечитать, но если вкратце: Марсьяль Бельон потерял своего первого ребенка от первой жены, той, которая была до Лианы. Мальчика звали Алекс. Ему было шесть лет. Он утонул в океане. Бельон, с которым его оставили, недоглядел. Пока что я не вижу связи с двойным убийством в Сен-Жиле. Зато хорошо понимаю, что наш турист, затерянный во враждебной среде, на самом деле знает остров как свои пять пальцев.

— Айя, надо уметь во всем находить хорошую сторону, — насмешливо замечает Кристос. — Он, конечно, нас поимел, но у нас есть смягчающие обстоятельства.