В дурном обществе - Энн Грэнджер (2013)

— Только лохмотья. Я сжег их в печи. — Бен ткнул пальцем в печь. — Не особенно оно горело. Но если я нахожу что-нибудь горючее, то засовываю в печь. Все топливо.

Я робко спросила:

— А нельзя достать оттуда то, что осталось?

Он бросил на меня изумленный взгляд:

— Мне что, больше делать нечего, как доставать барахло из печки, только чтобы вас позабавить?

Я покосилась на стол, на газету и сигареты. Бен нахмурился, потому что понял намек:

— У меня перекур.

— Бен, когда вы уходите домой? То есть… во сколько вы обычно закрываетесь?

Он показал на потолок:

— Наши дамы заканчивают уборку около пяти, а я запираю все в шесть. Не имею права оставлять храм открытым. Иногда, правда, преподобный просит открыть храм вечером, но он предупреждает меня заранее. Конечно, у него есть свои ключи. — Бен подошел к столу, повернулся ко мне и воскликнул: — Да на что вам эти лохмотья?

— Просто хочу на них взглянуть… может, узнаю.

Бен с шумом выдохнул воздух, показав гнилые пеньки зубов. Потом достал длинный металлический прут с крюком на конце. Встревожившись, я подумала было, что он собирается выставить меня прочь. Но он сунул крюк в отверстие печи и потянул на себя. Распахнулась круглая металлическая дверца. Бен сунул полезный крюк внутрь и принялся рыться в пепле. Потом он выпрямился и обернулся ко мне. С крюка свисал грязный, рваный кусок габардина, который когда-то был плащом.

— Ну вот. Все, что не сгорело. Довольны? — Он удивленно поднял брови. — Там был еще обрывок одеяла. Поискать?

Для меня это ничего не значило. Я покачала головой. Бен снова сунул свой прут с крюком в печь. Захлопнул дверцу и постучал прутом по металлическому чудовищу. Оно отозвалось гулким пещерным ревом.

— Труба забилась, — пояснил он. — Ее всю надо менять.

— И все? — спросила я. — Больше вы ничего не нашли?

— Только то, чего и можно было ожидать, — ответил Бен. — Бутылку из-под виски. Эти старые алкаши живут на одном спиртном. Как бы плохо им ни было, им всегда удается раздобыть себе выпивку. Бутылка и еще пачка из-под сигарет. Пачку я бросил в печь, а бутылку — в мусорный бак, вон там, снаружи.

Скрестив пальцы на удачу и боясь дышать, я спросила:

— А она еще там? Можно на нее взглянуть?

— Конечно, она еще там. Ведь мусор еще не вывозили, так? Смотрите сколько хотите. Я только об одном прошу: уберите потом за собой. Не разбрасывайте мусор.

— Который бак? — Я вспомнила, что их три.

Бен нахмурился:

— По-моему, последний. В который вы только что заглядывали.

Я еще раз поблагодарила смотрителя-истопника и оставила его наслаждаться газетой, а сама поднялась по ступенькам, вышла на улицу и направилась к мусорным бакам за кустами.

Я сняла крышку с того бака, о котором говорил Бен, и вгляделась в серую массу. Очень не хотелось погружать туда руки. Мне явно не хватало полезного инструмента вроде кочерги Бена. Я вернулась в подвал. Бен, читавший футбольную полосу, сердито вскинул на меня голову:

— Ну а теперь чего вам нужно? Нет, кочергу не дам. Она мне самому нужна.

— Вы же сейчас ею не пользуетесь, — заметила я.

— Ага, а если вы с ней сбежите, я уже никогда не буду ею пользоваться, ясно?

Я поклялась, что не уйду, не вернув ему инструмент. Бен взял кочергу и посмотрел на нее так, словно она была золотая, потом нехотя протянул мне. Он держал ее на вытянутых руках, словно жезл, и торжественно передал мне. Наверное, для него кочерга и была своего рода символом власти.

Я снова поднялась наверх и принялась рыть кочергой канавки в мусоре. Сначала мне попадались только конфетные фантики и прочий бумажный мусор. Но наконец, после многих старательных попыток, кочерга звякнула о стекло, и показалось горлышко бутылки. Я осторожно вытянула ее — пустая пол-литровая бутылка из-под виски «Беллз».