Солнце в руке - Буало-Нарсежак (1999)

— Видите ли, — оправдывается Мареско, — вы же согласились мне помочь, давайте не будем вводить в заблуждение инспекторов, отвечайте на их вопросы. И тогда мы добьемся освобождения для вас. На вашей стороне и пресса, и общественное мнение. Не далее как вчера на пятом телеканале велись дебаты. Вы были их главной героиней. Осуждался произвол следователей. Ну, будьте же благоразумней!

Она явно рассердилась. Быть благоразумной ей, у которой за душой ни гроша и которая вот-вот потеряет и последнее: жилье, работу, все!

— Вы что, смеетесь надо мной? — возмущается она. — Вы-то небось припрятали денежки на черный день. Хотелось бы знать, как вы их заработали! Может, расскажете!

Следственный эксперимент шел своим чередом. Иоланда направилась, немного поплутав, к фотокабинке. Проходя мимо стенда с ножами, замедлила шаг. А так как там уже продавались штучные товары и никто и не заикнулся о стенде, то кортеж проследовал вперед, не останавливаясь.

Иоланда встала как вкопанная у фотокабинки.

— Да, здесь. В этом месте. Дальше я не проходила.

— Вы видели, как она входила в кабинку?

— Нет. Следить за ней мне уже надоело, и ноги у меня уже устали. А потом я услышала шаги со стороны обувного отдела и поспешила уйти.

— Покажите — куда?

— Сейчас и не вспомню. Не обратила внимания.

— Постарайтесь, прошу вас!

Все, с судьей и комиссаром во главе, снова отправляются за ней. Но вскоре становится ясно, что подследственная сама не знает, куда идет.

— Я искала выход, — объясняет она. — Проталкивалась через толпу.

В этот момент откуда-то из глубины зала влетает инспектор, отпихивает понятых, обращается к судье срывающимся голосом:

— Он в кабинете у комиссара. Признался во всем. Идемте быстрее.

Глава 8

Инспектор рассказывает: человек, совершенно пьяный, останавливал прохожих у прилавков, оскорблял и угрожал им. Будучи насильно запертым в кабинете, не прекращал орать, что имеет право стоять в очереди, как и другие. И даже прав у него больше, чем у всех остальных, так как он-де знает, как все произошло. Он там был…

— Вот так. Я там был. Все знаю. Я и убил. А если кто не верит — тому морду набью.

Комиссар просит посторонних удалиться.

— Невероятно, — повторяет Иоланда, очень взволнованная. — Это невозможно…

— Почему? — переспрашивает Мареско.

— Потому что невозможно.

— Молчите, — шепчет он. — Вы все испортите.

Они обмениваются заговорщицким взглядом. Мареско прикрывает ей рот рукой:

— Ни слова больше. До завтра.

Она уходит. Мареско прислушивается, как комиссар пытается вытянуть у пьянчужки сбивчивые сведения. Человек сидит на полу. Он один из молодых бродяжек с Севера, которые вслед за солнышком осаждают столицу в теплое время года, отлынивая от полевых работ. Правда, нельзя сказать, чтобы он был одет в лохмотья. На нем прочные велюровые брюки и куртка. Обут во вьетнамки. Умыт и причесан, он мог запросто пройтись по всему магазину, не привлекая к себе внимания! Он несет какой-то бред, смеется сам с собой. Сжимает кулаки и ругается то ли на немецком, то ли на шведском. Инспектор объясняет, что никто не знает его настоящего имени. Но сам-то он известен в квартале как Жорж. Он обосновался в ангаре, где вечером паркуются грузовики Нувель-Галери. Отмечает особо важную деталь: ангар находится как раз напротив выхода из магазина. Короче, в двух шагах от места преступления. Клошара обыскали, но не нашли при нем никаких документов, а нашли трубку и нож. По форме и размерам похожий на тот, который тщетно искали.

— Увести его! — приказывает комиссар.

После того как уводят Жоржа, комиссар обращается к заместителю прокурора:

— Это меняет дело.