Солнце в руке - Буало-Нарсежак (1999)

Золото греет. Ветер с запада обдувает гладь озера своим свежим дыханием и заставляет зябнуть руки, засунутые глубоко в карманы. Жан-Мари крепко сжимает в руке монету. Он держит ее плотно, чтобы контакт ладони с металлом был полнее, иногда с нежностью оглаживает большим пальцем гладкую округлость или бережно проводит им по ребру монетки и тогда чувствует, что она словно живая. Ах, как ему хочется смотреть и смотреть на нее, но он не позволяет себе этого наслаждения, боясь, как бы сиюминутное счастье не иссякло и не лишило его будущих радостей любовного созерцания, — так берегут свет фонарика, включая его лишь по необходимости, иначе он начнет меркнуть, пока не погаснет совсем. И Жан-Мари крепко держит монету в плотно сжатом кулаке. Он уже досконально изучил ее рисунок: на одной стороне — двуглавый орел с развернутыми крыльями… впрочем, нет, не с развернутыми, а скорее с угрожающе приподнятыми, так, что растопыренные перья напоминают протянутые пальцы; на другой — вполне добродушный профиль с закругленным кончиком носа, валиком усов и бородой, какие носили эрцгерцоги. Но только этот человек куда больше, чем эрцгерцог. Он — император. Среди слов, выбитых по окружности монеты, ясно читается: «Imperator». Остальные слова он оставил себе на потом, это как бы сокровище в сокровище, неисчерпаемое до тех пор, пока его можно смаковать один на один. Почему, например, своей когтистой правой лапой орел сжимает меч, а левой — круглый шар, увенчанный крестом? Здесь есть над чем подумать, и каждое новое предположение — новый источник радости. Дата читается ясно: 1915-й — и сразу же вызывает в памяти какие-то смутные образы войн и трагических событий. Дед сказал: «Мне кажется, это четыре дуката». Подумать только, шестьдесят пять лет она кочевала из кармана в карман, из кошелька в кошелек, из бумажника в бумажник, из копилки в копилку, переходя из тонкой надушенной ручки в грубую лапу наемника, оплачивая то карточный долг, то услуги сводни — известно, на что богачи тратят золото, — словно искала хозяина, и вот теперь Жан-Мари, слегка надавливая на монету пальцем, как бы дает ей понять, что здесь, в Герледане 1980 года, она наконец-то обретет покой.