Солнце в руке - Буало-Нарсежак (1999)

Жан-Мари пораженно смотрит на него. Откуда вдруг взялся этот приказной тон, эта хозяйская манера? Честное слово, он уже чувствует себя здесь как дома! Ван Лоо удовлетворенно улыбается.

— Приготовьте мне вашу лучшую комнату! — командует он. — Все, что я увидел, мне страшно понравилось. Только прошу вас, никому об этом не рассказывайте. А куда ведет эта лестница?

— На этаж, где расположены комнаты.

На каменных ступенях лестницы вдруг раздается шлепанье домашних тапок.

— Это мадемуазель де Кермарек, — предупреждает Жан-Мари. — Жильцами занимается она.

Глава 4

В халате и бигуди! Она неподвижно замирает на последней ступеньке, и только рука ее почему-то непроизвольно тянется к горлу. Надо было ее предупредить, думает Жан-Мари. Молчание длится, и даже Ван Лоо кажется смущенным. Только что он был так весел и возбужден, а сейчас напрасно силится отыскать если и неподходящие слова, то хотя бы нужный тон. Он бормочет нечто несвязное… Первой берет себя в руки Армель. Она заходит в комнату и опускает на стол тяжелую связку ключей.

— Посещения начинаются во второй половине дня, — сухо сообщает она.

Тут вступает Жан-Мари.

— Это не посетитель, — говорит он. — Это жилец.

Ван Лоо делает шаг вперед, легко пристукивает каблуками, склоняет в приветствии голову и представляется:

— Жорис Ван Лоо, коммерсант и президент компании «Нова».

— Мадемуазель де Кермарек, — все так же сухо бросает Армель. — Присаживайтесь, прошу вас.

Они рассаживаются, она — за письменный стол, он — перед ней, и пристально смотрят друг другу в глаза, словно игроки, пытающиеся угадать, что за карты у соперника.

— Я встретился с этим господином совершенно случайно, — объясняет Ван Лоо. — Я приехал сюда посмотреть натуру для съемки фильма, требующего весьма специфической, романтической обстановки. Из-за этого я и очутился в ваших краях.

Понемногу он оживляется, его голос обретает убедительность, в нем появляются теплые нотки. Армель недвижимо сидит в кресле, положив руки на связку ключей. Лицо ее напоминает маску — может быть, таким образом она пытается дать понять нежданному гостю, что в Кильмер не заявляются ни свет ни заря без предупреждения. Вообще-то обычно она ведет себя более любезно, думает Жан-Мари. Он продолжает стоять у входной двери, сложив на груди руки. Он слушает, наблюдает и не может не задавать себе вопросов. Почему у Армели такой враждебный вид? Может, она на меня злится? Но разве она не понимает, что лучшего постояльца нам просто не найти?

Ван Лоо уже обрел всю свою уверенность и сейчас специально понижает голос, чтобы придать ему особую убедительность.

— Не могу сказать, что эти места совсем мне не знакомы, — едва слышно говорит он. — Мой отец имел тесные связи с Франсуа Кентеном де Корлеем, который был судовладельцем в Лориане. Ребенком я приезжал сюда гостить на каникулы. У отца даже была доля в деле Франсуа Кентена. Я говорю вам это, чтобы подчеркнуть: хоть судьба и забросила меня далеко от Бретани, я не совсем иностранец здесь!

Армель кривит губы в подобии улыбки.

— Моя тетушка, которая знает всех на свете, никогда не рассказывала мне о…

— Ван Лоо! — помогает он.

— Да, именно. Извините. Ван Лоо — это ведь голландская фамилия?

— Да. Это девичья фамилия моей матери. Я пользуюсь ею, потому что это выгодно для дела. Но…

Армель прерывает его нетерпеливым жестом:

— Итак, вы хотели бы остановиться здесь?

— О да. О такой декорации можно только мечтать.

— Вы будете один?

— Да. В дальнейшем я могу пригласить сюда своих сотрудников, но пока это не требуется. Вначале мне нужно заняться предварительной подготовкой, изучить хорошенько то, что пока не более чем проект. Если вам, мадемуазель, угодно будет принять меня в качестве постояльца, я свое решение уже принял…