Солнце в руке - Буало-Нарсежак (1999)

— На пристани, тут рядом. Там у нас что-то вроде маленького порта, и настоящие туристские компании держат там свои прогулочные суда. Конечно, у них настоящие яхты, не чета нашему. Мы потому и бросили эту затею.

Ван Лоо топает ногой.

— Вот это зря! Никогда ничего нельзя бросать! Пойдемте посмотрим!

Аллея выводит их на тропинку, которая бежит, теряясь среди деревьев.

— Вот так прямо и надо идти, — говорит Жан-Мари.

— И выгодное дело эти экскурсии?

— Да так себе. Вот если бы у нас было судно побольше, тогда да. Это начинает приносить прибыль, начиная примерно с двадцати пассажиров.

— И вы не смогли бороться с конкурентами?

— Не смогли. И не только из-за размеров судна. Еще из-за нехватки персонала. На каждый рейс надо кроме капитана нанимать двух помощников. Потом надо договариваться с владельцами окрестных ресторанчиков, потому что на остановках туристы хотят пить. Надо делать остановки в местах, где есть туалет. В общем, получалось, что мы на такси соревновались с автобусом. Но мы уже пришли. Наш катер называется «Сент-Ив».

Ван Лоо подходит ближе к причалу, где на приколе стоят лодки и шаланды. «Сент-Ив» — довольно старая самоходная баржа, наверное, в прошлом служившая тяжеловозом. Потом поверх трюмов настелили палубу, а на ней выставили в ряд стулья, как в кинотеатре. От дождя и солнца пассажиров должен был спасать выцветший полотняный тент. Стоящий рядом «Сен-Жеран» выглядит настоящим пароходом — такой он новенький, белый, с двумя палубами, просторной застекленной кабиной, весь обшитый сияющими деревянными панелями.

— Ну конечно! — заключает Ван Лоо. — И сколько же тянет такой красавец?

— Да уж не один миллион и не два! Компания, которая его купила, сразу приобрела исключительное право на навигацию по озеру и каналам.

— Правильный ход! — одобряет Ван Лоо. — Делать дело — это в первую очередь душить конкурентов. Но мне кажется, все-таки можно было выиграть эту партию.

Забыв про Жана-Мари, он вышагивает вдоль берега и рассуждает вслух:

— Ошибка в том, что вы пошли по проторенному пути, занявшись общедоступным туризмом и снижая цены. Теперь представьте, что вы предлагаете клиентам не обычную программу для отпускников, а нечто совершенно новое — настоящий речной круиз, который стоит очень дорого и предназначен для очень небольшого круга привилегированной публики.

Он покусывает губы. Видно, что мысленно он уже что-то комбинирует, прикидывает и организует. Он берет Жана-Мари за руку.

— Представьте себе, малыш! Это не шаланда, наскоро переделанная в речной трамвай, а нечто небывалое, что будит воображение, притягивает любопытство. Это не просто отпуск — это приключение! Вот что нужно людям!

Он шагает туда-сюда. Он опять забыл про Жана-Мари и опять разговаривает сам с собой:

— Я бы сделал так. На достаточно просторной палубе ставим ферму. Настоящую ферму. Пусть здесь даже белье сушится на веревке. Ставим беседку, всю в цветах. Пусть куры под ногами бегают — почему нет? И пусть мои фермеры, если пожелают, надевают синий фартук и соломенную шляпу, пусть берут в руки секатор и гуляют себе по садику, проверяя, как там розы. Естественно, цены на это удовольствие как в первоклассном отеле, естественно, обслуга — на высшем уровне, причем весь персонал набирается исключительно из настоящих бретонцев.

— Вы шутите! — говорит Жан-Мари.

— Вовсе не шучу. Надо уметь смотреть широко. Если бы у меня голова не была занята этим фильмом, я бы обязательно занялся вашим прекрасным озером. Не так, так как-нибудь еще. — Он проводит рукой по лицу, словно снимая с него паутину, а потом массирует пальцами веки.

— Не будем пока об этом, дорогой мой Жан-Мари. А вам нравится ваше имя? Ведь в нем, как в кофе с молоком, смешались два рода — мужской и женский!

— Вопрос привычки. Меня могли бы звать Венцеславом или Станиславом.