Из царства мёртвых - Буало-Нарсежак (1995)

Подхватив Мадлен под мышки, он поставил ее на ноги, но она повисла на нем всей тяжестью. Тогда он взвалил ее на плечо. Весила она немного, к тому же неподалеку было бистро. И все же, когда он добрел до дверей, ноги у него подкашивались от усталости.

— Эй, там!.. Кто-нибудь!

Он поставил Мадлен на ноги. Она пошатывалась, стуча зубами от холода.

— Эй!

— Иду, иду! — послышался голос.

Откуда-то из кухни появилась женщина с ребенком на руках.

— Несчастный случай, — объяснил Флавьер. — У вас не найдется какой-нибудь одежды? Мы совсем промокли…

Стараясь успокоить женщину, он нервно посмеивался.

Малыш заплакал, и мать принялась его укачивать.

— У него зубки режутся, — пояснила она.

— Лишь бы во что-то переодеться, — твердил Флавьер. — Потом я вызову такси… Пойду принесу пиджак. Там у меня бумажник. Налейте мадам рюмку коньяку… чего-нибудь покрепче!

Он старался создать более теплую, дружескую обстановку, чтобы успокоить Мадлен и вызвать у хозяйки сочувствие к их передрягам. Сам он, казалось, был полон радости, энергии и силы воли.

— Присядьте! — прикрикнул он на Мадлен.

Он пересек пустынную набережную, добежал до груды бочек, подобрал пиджак и жилет. Он все еще волновался, но не столько от усталости или страха, сколько от мысли о Мадлен, спокойно шагнувшей с берега в воду. А потом она даже не пыталась спастись, немедленно, с чудовищным смирением покорилась своей участи. Смерть для нее ничего не значила. Он поклялся себе, что больше не выпустит ее из виду, станет защищать даже от нее самой, потому что — теперь он был в этом уверен — она все-таки была не вполне нормальной. Чтобы согреться, он бегом вернулся в бистро. Прижав к себе ребенка, хозяйка наливала в рюмки коньяк.

— Где она?

— В соседней комнате… Переодевается.

— Где у вас телефон?

— Вон там.

Подбородком она указала в угол бара.

— Я ничего не нашла, кроме рабочего комбинезона. Вас это устроит?

Она повторила вопрос, как только Флавьер повесил трубку.

— Да, вполне, — сказал он.

В это время из кухни вышла Мадлен. Для Флавьера это стало еще одним потрясением. В стареньком платьице из набивной ткани, без чулок, в комнатных туфлях: в присутствии этой новой Мадлен он чувствовал себя совершенно непринужденно.

— Вам надо поскорее обсохнуть, — сказала она. — Право, мне так жаль… В другой раз я буду осторожнее…

— Надеюсь, другого раза не будет, — буркнул Флавьер.

Он ожидал пылкой признательности, возможно, патетической сцены, а она вздумала шутить! Он яростно напялил комбинезон, который оказался ему велик. Ко всему прочему, у него теперь дурацкий вид! Женщины, успевшие подружиться, о чем-то шептались в центре зала, а он, чувствуя, как тает его радость, пытался попасть в рукава комбинезона, с ужасом обнаружив на нем пятна от смазки. Теперь его гнев обратился против Жевиня. Ну, он ему за все заплатит! И пусть, если хочет, поищет себе какого-нибудь другого дурака, чтобы сторожить жену! Вдруг Флавьер услышал, как сигналит такси. Красный от смущения, он неловко приоткрыл дверь.

— Вы готовы?

Мадлен на руках держала ребенка.

— Тише, — шепнула она. — Вы его разбудите.

Она осторожно протянула ребенка матери, и эта заботливость вывела Флавьера из себя. Готовый вспылить, он собрал мокрую одежду, подсунул деньги под нетронутую рюмку с коньяком и вышел. Мадлен бегом догнала его.

— Куда вас отвезти? — спросил он холодно.

Она села в машину.

— Едем к вам, — предложила она. — Вам, верно, хочется поскорее одеться поприличнее. Я могу и подождать.

— Все-таки скажите, где вы живете.

— На проспекте Клебер… Я госпожа Жевинь. Мой муж работает в судостроении.

— А я — адвокат… Мэтр Флавьер.

Он поднял боковое стекло в машине.

— Живу на улице Мобеж, угол улицы Ламартина.

— Вы, конечно, на меня сердитесь, — продолжала Мадлен. — Сама не знаю, как это вышло…