Не отпускай - Харлан Кобен (2019)

– Прямо здесь. Боеголовки с полным вооружением. Были даже сообщения о нескольких опасных происшествиях. Одна ракета соскользнула с тележки, когда ее поднимали выше по склону холма. Упала на бетон, и боеголовка треснула. Но тот случай замолчали. В общем, программа «Найк» действовала до начала семидесятых. Центр управления в Вестбридже закрылся одним из последних. Это произошло в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году.

– И что потом? – спрашиваю я. – Я хочу знать, что стало с землей, когда они закрылись?

– В семидесятые годы интерес к чему-либо военному был невелик. Война во Вьетнаме заканчивалась. И военные просто стояли там. Большинство баз пришли в упадок. В конечном счете большую часть земли распродали. На месте ракетно-зенитной батареи в Восточном Ганновере построили кондоминиумы. Один из проездов там называется Найк-драйв.

– А база в Вестбридже?

– То, что произошло с нашей базой, немного туманнее, – улыбается Джефф Кауфман.

Я жду.

Он подается вперед и спрашивает то, чего, к моему удивлению, не спросил раньше:

– Ты не мог бы мне сказать, откуда вдруг у тебя интерес ко всему этому?

Я думал сочинить что-нибудь или заявить, что я бы предпочел не говорить об этом, но потом я решаю – никакого вреда тут не будет.

– Это связано с делом, которое я расследую.

– Какого рода дело, если ты не возражаешь?

– Да так, одна догадка, – отмахиваюсь я. – Дела давно минувших дней.

Джефф Кауфман встречается со мной взглядом:

– Ты говоришь о смерти своего брата?

Вот те на!

Я ничего не говорю – отчасти потому, что научился хранить молчание, ждать, когда другие в нетерпении нарушат его, отчасти потому, что боюсь – у меня не получится.

– Мы с твоим отцом дружили, – продолжает он. – Ты это знал?

Мне удается кивнуть.

– И Лео… – Кауфман покачивает головой, откидывается назад. Его лицо слегка бледнеет. – Он тоже интересовался историей этой базы.

– Лео приходил к вам? – спрашиваю я.

– Да.

– Когда?

– Не могу сказать точно. Несколько раз, вероятно, в течение года перед его смертью. Лео был зачарован этой базой. С ним и некоторые его друзья приходили.

– А вы их имен не помните?

– Нет, к сожалению.

– И что вы им рассказали?

– То же, что сейчас рассказываю тебе, – пожимает плечами доктор.

Мои мысли мечутся. Я снова чувствую себя потерянным.

– На панихиде по Лео я пожал тебе руку. Ты вряд ли помнишь. Там было столько народа, а ты казался совершенно потерянным. Я сказал твоему отцу.

Его слова возвращают меня к действительности.

– Сказали моему отцу что?

– Что Лео приходил ко мне и интересовался базой.

– Вы это сказали отцу?

– Ну да.

– И что он?

– Он, казалось, был благодарен. Лео – такой яркий, любознательный. Я думал, твоему отцу будет это любопытно знать, ничего другого. Я никогда не думал, что его смерть может быть связана… я хочу сказать, я и сейчас так не думаю. Вот только теперь ко мне пришел ты, Нап. И ты тоже далеко не глуп. – Кауфман поднимает на меня взгляд. – Поэтому скажи мне: тут есть какая-то связь?

Я не отвечаю ему, а говорю:

– Мне нужно знать остальную часть истории.

– Хорошо.

– Что случилось с Вестбриджской базой после закрытия программы «Найк»?

– Официально? Ее передали Министерству сельского хозяйства.

– А неофициально?

– Ты мальчишкой ходил туда?

– Да.

– В мои времена мы тоже туда ходили. Пролезали сквозь дыру в ограде. Помню, один раз мы так напились, что один из солдат отвез нас домой в армейском джипе. Мой отец запер меня дома на три недели. – Это воспоминание вызывает улыбку на его лице. – Насколько близко к базе ты подходил?

– Не очень близко.

– Вот именно.

– Не понимаю.

– Охрана при Министерстве сельского хозяйства была строже, чем при военных. – Кауфман наклоняет голову. – Почему – как ты считаешь?