Черная вода - Андреас Фёр (2019)

– Мы сегодня пообедаем? – спросил Зитинг после того, как они закончили долгий поцелуй.

Сильвия кивнула.

– Между прочим, у меня не убрано, – признался он.

– А у меня все в порядке.

Сильвия рассмеялась и положила голову ему на плечо.

Глава 18

Мисбах, 1 февраля 2016 года

Кройтнер объявился на службе. Он не обязан был этого делать. Он был ранен. Хотя и не на службе, но некоторым образом при исполнении официальной миссии. Он мог взять больничный, никто не обвинил бы его в злоупотреблении. Конечно же Кройтнер думал об этом, но в конечном счете идею отверг. Во-первых, раньше он никогда не болел. Даже после тяжелых алкогольных излишеств приступал к службе. Этого требовал его личный кодекс чести. Кроме того, эта надежность была одним из немногих достоинств, которые он мог привести в свою пользу, если бы кто-то снова захотел убрать его из полицейского управления. Во-вторых, что ему было делать со свободным временем? Восстанавливать свое выжженное поместье? Куда лучше сидеть в теплом кабинете. И last, not least[7], или, строго говоря, самое важное: он должен был оставаться в курсе расследования, чтобы оно не повернулось против него самого.

По этой причине Кройтнер настолько казался перстом судьбы, что Валльнер попросил его сходить к Ларе Эверс. Сейчас это было главное на повестке дня. Кройтнер уже поговорил с Михаэлой Хундсгайгер и сказал ей, что в ту ночь она что-то неправильно поняла. Это был не его дом, и он не говорил ей этого. Он хотел навестить знакомого, поэтому они и заехали к нему. Михаэла так много выпила прошлым вечером, что почти ничего не помнила. Труп и ужасная женщина с пистолетом – только это и осталось в ее памяти. Остальное поблекло. Однако Михаэле Хундсгайгер было уже ясно, кого она должна благодарить за этот ужасный вечер, и она больше не хотела видеть Кройтнера. Что ему не нравилось. Но по крайней, мере с этой стороны все было не так уж страшно. Как дела с Ларой Эверс, Кройтнер не знал. Вчера вечером она была не в себе. Но что она действительно поняла? Теперь у него была возможность это узнать.

– Честь имею! – Кройтнер стоял перед Зеннляйтнером с сумкой через плечо. Зеннляйтнер был выставлен в качестве охранника перед комнатой Лары Эверс.

– Будь осторожен, чтобы она не выстрелила в тебя, – предупредил Зеннляйтнер. – Что у тебя в сумке? – Он постучал по сумке. Приглушенный звон пивных бутылок был ему ответом.

– Разве с этим нельзя?

– Мне пофиг. Но бутылки все нужно вынести отсюда. Из-за угрозы самоубийства. Осколки, понимаешь?

– Понятно. Как долго ты уже здесь сидишь?

– С девяти. Через полчаса придет Грайнер. И я сменюсь.

Лицо Кройтнера потемнело, как будто кто-то выключил свет. Грайнер лишил его водительских прав, и Кройтнер несколько ночей не спал, раздумывая, как отомстить. Но до сих пор так ничего и не придумал.

– Я попытаюсь выйти раньше, чем он придет, – сказал Кройтнер и позволил Зеннляйтнеру открыть перед собой дверь.

Лара Эверс небрежно обошлась с первой бутылкой пива, как будто не хотела создавать впечатление, что это для нее что-то значит.

– Ну как? Все в порядке? – поинтересовался Кройтнер.

– Сойдет. – Она аккуратно потягивала из бутылки, и алкоголь, казалось, разливал покой по ее телу.

Кройтнер наблюдал за ней и ждал, пока она отставит пиво. Затем он дал ей несколько секунд, чтобы что-то сказать. Но она этого не сделала.

– Если ты хочешь извиниться – не заставляй себя ждать.

– За что?

Кройтнер указал на повязку на своей голове:

– Вчера ты мне чуть башку не отстрелила.

– Вчера? – Эверс хлопнула ресницами, раздумывая. – О! В доме Вартберга. Да… сорри.

– Это не имеет значения. Не можешь вспомнить, что было, не так ли? – Кройтнер очень внимательно рассматривал мимику Лары Эверс, потому что по женщине всегда можно узнать, лжет ли она.

Она покачала головой.