Черная вода - Андреас Фёр (2019)

Кройтнер не нравился Тобиасу Грайнеру. Коррумпированный пьяница, который ничем не пожертвовал для службы в полиции, – таким был Кройтнер в его глазах. Кроме того, в первые годы Грайнеру приходилось страдать от издевательств своего старшего коллеги. Например, если он не хотел пить с другими. Оскорбление глубоко поселилось в его душе, и на протяжении многих лет ожесточение против Кройтнера неуклонно росло. В моменты бездеятельности, как сейчас, когда он просто сидел рядом с дверью, он забавлялся, мысленно объявляя Кройтнеру о его увольнении. Это были очень приятные мысли. Кройтнер брал взятки и был уличен агентом-провокатором (которого, возможно, даже подослал Грайнер, кто знает, детали еще не были вырезаны в камне). Он очень любезно просил Кройтнера сесть и спрашивал его о том, как тот поживает, чтобы усыпить его бдительность обманчивой безопасностью. Затем, казалось бы, безобидный вопрос об особых событиях в последнее время. Кройтнер, вероятно, ничего бы не заподозрил, отдаваясь своей детской наивности. Ну, может быть. Кройтнер не был таким уж глупым и десятилетиями развивал инстинкт ощущения грядущей опасности. Да, именно. Он почувствовал бы неладное и стал нервничать из-за этого вопроса. Он, Грайнер, в то время как Кройтнер неловко ерзал бы на своем стуле, жаловался на чрезмерную нагрузку или болтал о другой ерунде. Кройтнер сидел бы словно на горящих углях. А потом – из ниоткуда – возникает вопрос, не знает ли Кройтнер господина Такого-то. Нет? Странно! Этот господин, если он, Грайнер, правильно прочел протокол (он бы одновременно просматривал файл), был вчера остановлен из-за превышения скорости. Пьяное лицо Кройтнера побледнело бы, его взгляд стал бы недоверчивым и напуганным… В дверь постучали. Грайнер сказал: «Не сейчас», потому что не хотел, чтобы его беспокоили посреди этого важного разговора. Вновь раздался стук, и Грайнер очнулся от своего дневного сна. Он сидел на пластиковом стуле в больничном коридоре, окруженный запахом дезинфицирующих средств, и никого не видел. И опять постучали сбоку от него. Дверь в комнату Лары Эверс. Немного ошеломленный, он встал и посмотрел через глазок. В комнате находилась врач.

– Не могли бы вы меня выпустить? – сказала она.

Грайнер открыл дверь, доктор, которая показалась ему относительно молодой, но, возможно, она была интерном, вышла. Ему показалось знакомым лицо. Он, должно быть, встречал ее когда-то на вокзале.

– Я не знал, что кто-то есть внутри. – Грайнер взглянул на женщину, слегка смутившись. На ней были очки, белый халат и стетоскоп на шее, как у большинства врачей. Спортивная обувь была великовата для женщины.

– Ваш коллега впустил меня. Разве он не сказал вам?

Грайнер покачал головой и заглянул в комнату.

– Вы хотите оставить дверь открытой? – пробормотала доктор. – Это закрытое отделение. Почему, вы думаете, оно так называется?

Грайнер поспешил закрыть дверь. Еще не хватало, чтобы врач пожаловалась на него.

– Я дала ей успокоительное средство. – Доктор кивнула в сторону двери. – Она спит. Никто не должен будить ее в течение следующих двух часов.

Даже не дожидаясь кивка Грайнера, доктор устремилась прочь, подала фельдшеру, дежурившему у дверей, знак и покинула отделение через укрепленную дверь.

Через глазок Грайнер увидел, что Лара Эверс лежала в постели. Он сел на пластиковый стул и снова попытался завладеть нитями управления своим сном.

– Ты не контролировал вчера такого-то?

Правильно, это был вопрос, который привел бы к краху Кройтнера. Грайнер задал бы его с лукавой иронией. Или нет – с искренним изумлением. Так было бы лучше. Удивленно и озабоченно он задает вопрос. И самодовольное глупое лицо Кройтнера красиво и медленно…

Глава 20

– Это просто невозможно! – Выражение лица Тишлера стало растерянным после того, как Валльнер объявил о побеге Лары Эверс. – Что, ее не охраняют?

– Кто сбежал? – Кройтнер показался в дверях.