Дикие - Мира Вольная (2020)

- Пожалуйста, Марк, - почти простонала волчица. – Я… я хочу, чтобы сегодня все было как всегда. Я не хочу сегодня сложных вопросов, решений, обещаний. Я… я просто устала. Мне сейчас… Все не просто, Маркус. Очень-очень непросто, - головастик отвернулась, принялась вглядываться в водную гладь. – Настолько непросто, что мне хочется бежать. Бежать отсюда без оглядки. Не от тебя. От стаи, от Макклина, от Аллена, просто спрятаться где-то, забиться в какой-нибудь пещере в самый дальний угол или, как в детстве, накрыться с головой одеялом и забраться в шкаф от чудовищ, что живут под кроватью. Понимаешь?

- Головастик… - я не знал, что сказать или сделать, обнял ее, прижимая спиной к себе, устроил подбородок на макушке, подбирая слова. – Хорошо. Этот день – день нашего возвращения в детство, - улыбнулся, наконец выпуская Хэнсон из объятий и стягивая футболку. – Спорим, я продержусь против течения дольше, чем ты!

Крис обернулась, сощурилась, несколько секунд наблюдала за тем, как я стаскиваю кроссовки, а потом начала снимать и свою обувь.

- Мечтать не вредно, - она быстро скинула майку и шорты, оставаясь в купальнике, и побежала к воде. Чертовы купальники, чертовы сдельные купальники. Обычный, черный, даже не бикини. Он пригвоздил меня к месту, заставляя сглатывать и сжимать челюсти, остро реагировать на каждое движение девушки. Аппетитная грудь, шикарная попка, длинные ноги. Талия такая, что, кажется, ее можно обхватить пальцами, изящная, нежная шея и едва приоткрытые ключицы.

Да она смерти моей хочет!

И запах… этот сладкий, вышибающий мозг запах, медом на языке и в горле. Дразнит, дурманит, пьянит, сбивает с ног, дергает и рвет нервы на тонкие полоски, разбивает на острые неровные осколки.

Но… Я обещал. Черт! Только что обещал не поднимать тему, не заходить дальше дружбы. Френдзона – такое дерьмо. Никогда бы не подумал, что такое может со мной случится. С кем угодно, только не со мной.

А Кристин, пока я глотал слюни и старался взять себя в руки, уже была в озере, бросилась в него, нырнула с головой, одним ловким, плавным движением, поднимая брызги. Вынырнула и, показав мне язык, поплыла к течению.

Она всегда хорошо плавала.

Я смотрел вслед удаляющейся от меня волчице и еще какое-то время боролся с собой, желанием, раздирающим на части, голодом, зверем.

Кристин хотелось вытащить на берег, подмять под себя, сорвать гребанный купальник и войти до конца, до упора. И смотреть на то, как капли воды стекают по коже, на то, как все больше и больше темнеют глаза девушки, слушать стоны, чувствовать под собой, вокруг себя. Хотелось, чтобы она обхватила меня ногами, расцарапала мне спину. Хотелось вколачиваться в нее, входить на всю длину. Чувствовать, видеть, обонять.

Крис снова нырнула.

Черт!

Мне нужен ледяной душ, нужно сбросить напряжение. Дрова, что ли, поколоть? Я тряхнул головой, напоминая себе снова, что дал обещание не трогать, не говорить, не пугать, сбросил остатки одежды и тоже забежал в воду. Нырнул.

Вода немного остудила. Помогла, если уж и не собраться с мыслями, то с силами – однозначно. И что-то мне подсказывало, что сил мне сегодня понадобится не просто много, а колоссально много. День обещал быть непростым. Но… Но каждая улыбка, каждый смешок Крис того стоили.

Мы просидели в воде не меньше часа. Просидели бы еще дольше, если бы на то была воля Хэнсон. Мне пришлось почти пинками загонять упрямую волчицу на берег. У нее посинели губы, зуб на зуб не попадал, но она продолжала ускользать от меня, брызгаться и корчить рожи. Совершенно не желая ничего слушать, требуя, чтобы я признал свое поражение.

В какой-то момент в итоге, когда мне это окончательно надоело, а губы Хэнсон окончательно посинели, я рванулся к ней обвил рукой талию и потащил на берег. Само собой, волчица брыкалась и вертелась, как гребаный уж на гребаной сковородке, абсолютно не желая понимать мое состояние.