Дикие - Мира Вольная (2020)

Тело я увидел почти сразу же, стоило нам выскочить на берег возле дома на утесе. Скрюченный парень, переломанный, синий, раздутый, как губка, с вылезшими из орбит глазами, с запекшейся на губах пеной, клочками волос на голове. Он был голый, кости ребер неестественно торчали в стороны, грозясь прорвать кожу, пальцы на руках и ногах изменены лишь наполовину, челюсть вытянута и выдвинута вперед. Вокруг уже кружили мухи, воняло гнилью, разложением.

Я заставил Бартон остановиться, дернув за руку на себя, задвинул за спину.

- Мы доставим его к тебе в морг. Спасибо, - я потянулся к телефону, но не успел ничего сделать. Эмили вышла из-за моей спины, встала напротив, сжав пальцами мою руку с телефоном.

- Мне не надо твое спасибо, Марк. Поговори с отцом! – глаза гневно сверкнули, а волчица, развернувшись и подняв свои вещи с песка, ушла в сторону поселка.

Я все-таки вызвал стражей и Арта.

Мы торчали на чертовом берегу несколько часов, все еще искали следы, одежду, мобильник, хоть что-то, когда… Когда на Кристин напали, когда она дралась с неизвестным оборотнем, когда истекала кровью, когда звала на помощь.

Я рванул к больнице сразу же, как только узнал. Рванул сломя голову, не обращая внимания на окрики и на то, что мы так ничего и не нашли.

После того, как Хэнсон привезли к Эмили, после того, как Бартон показалась из операционной и сказала, что Головастику ничего не угрожает, только после этого отец организовал внеочередной созыв стражей. Было решено ввести некое подобие комендантского часа. С сегодняшнего дня ходить по территории волчицам разрешалось только вместе с мужчинами, не выпускать щенят в лес, не выходить за переделы территории стаи и не охотиться в одиночку.

В больницу я вернулся только далеко за полночь, открыл дверь, заходя в пустое, тихое помещение, прислушался.

Тихие, слабые, очень жалкие стоны раздавались из палаты Крис, и я бросился туда. Не понимая, где носят черти Эмили, мать ее, Бартон!

Крис…

Ее принесли в поселок всю в крови, густая шерсть слиплась, потемнела, стала почти черной у горла и на боку, кровь тонкой струйкой продолжала сочится из ран. Головастик тяжело, хрипло дышала, ветки и обломки листьев застряли в меху, голова безвольно свисала вниз с рук Арта. Обеспокоенного, нервничающего Арта. Вечного шута.

А теперь она скулила там, в палате, и рядом не было никого.

Звук был настолько жалким и страшным, что резал меня как по живому, я толкнул дверь и замер всего лишь на миг.

Стонала и скулила не Крис. Волчица спала спокойно, ровно и мягко дышала, медленно опускалась и поднималась грудная клетка, белели бинты. Никаких капельниц, никаких иголок, никаких приборов.

Стонала Эмили.

Волчица стояла возле окна, вцепившись наполовину изменившимися пальцами в подоконник, и стонала. Кресло, стоявшее рядом, сейчас было перевернуто, наружу торчала набивка, такая же белая, как и бинты. Из прокушенной губы девушки на выбеленный дуб капала кровь, когти так глубоко впились в дерево, что, казалось, ее пальцы утопают в нем, как в пластилине.

- Эмили, - позвал я, осторожно, приблизившись. – Как тебе помочь?

- …к черту! – проскулила Эм, и ее тело выгнуло назад с такой силой, что хрустнули позвонки, откинулась голова, удлинились кости, стали острее локти.

- Хрен тебе, - пробормотал я, кладя свои ладони на запястья Эмили. Надо было оторвать ее от этого чертового подоконника так, чтобы не навредить, не сделать больно.

- Ты перепутал волчиц, - прошипела Эмили, и ее снова выгнуло. Тело было деревянным, непослушным. Синий чулок словно окаменела.

- Крис спит, а тебе нужна помощь, - я с силой дернул правую руку, и когти легко вышли из подоконника, так же легко поддалась и левая. А зазнайка вдруг обмякла и наверняка упала бы мне под ноги, если бы я не успел вовремя ее подхватить.

- Говори, что мне делать.