Я развернулась, чуть не упав, потому что запуталась в собственных ногах, рванула на себя дверь. Обида, злость, непонимание, чувства, как при неправильном обороте, когда крутит все тело, когда сердце – комом в горле и набатом в ушах, и кислота по венам. Выть хотелось. Волчицу хотелось выпустить на волю. Она рвалась, скреблась, впивалась когтями и зубами в мое сознание, перед глазами все поплыло. Я с трудом сдерживалась.

- Ты же знаешь, как дорога мне, - услышала я глубокий, бархатный голос волка.

Нет!

Я сделала шаг к выходу. Волчица что-то ответила, ее ответ заглушила моя собственная кровь, горячая, обжигающая, несущаяся по моим венам.

Выросшие когти впились в ладони, разрывая кожу. Я с шумом втянула воздух. Сделала еще один шаг, заставляя себя идти к выходу, отталкивая себя… Чтобы не броситься, не вцепиться девке в горло, не разодрать его.

- Кристин? – позвал Маклин.

- Я… не хотела мешать, - прошипела. Его голос, обращенный ко мне, словно подстегнул, что-то перемкнул, следующие шаги дались гораздо легче. К выходу я почти подбежала, выскочила на улицу и втянула сырой воздух полной грудью, стараясь прийти в себя.

Почему так? Почему так мерзко? Откуда эта злость? И почему не получается убедить себя в том, что все хорошо? Что Конард просто успокаивал Сэм?

Я стояла под дождем, задрав голову к небу, и дышала. Медленно и ровно, глубоко. Клубок непонятных эмоций потихоньку распускался. Капли стекали по лицу, волосам, падали в расстегнутый ворот, вдоль шеи, на грудь, руки, кровоточащие, наверное, ладони. Смывали…

- Кристин, - Макклин дернул меня к себе, вырывая из таких сейчас необходимых объятий дождя.

Я даже не услышала, как он подошел. Черт-черт-черт!

Я впечаталась в напряженное тело и тут же отскочила.

- Что…

- Какого дьявола ты забыла под дождем? Что с твоими ладонями? Какого…

- Все хорошо, - улыбнулась я. Улыбка далась очень тяжело. Он смотрел на меня холодно, слишком строго, недовольно, с этим его бесящим прищуром, изучающе. – Просто вдруг голова закружилась. Наверное, все из-за новолуния. Мне надо переодеться.

Я обогнула волка, спиной ощущая взгляд, и вернулась в бар. Конард вошел следом, не сказав ни слова. А мне по-прежнему хотелось врезать ему и заорать.

А еще совсем недавно… ты зализывал мои царапины, Конард. Кровь струилась по ладоням.

В раздевалке я все же не выдержала, уткнулась лбом в холодную дверцу шкафчика, разжала пальцы. Дыхание было сбитым, тяжелым, скребло и продирало горло. Волчица все еще сходила с ума.

Надо успокоиться, надо взять себя в руки. В конце концов, какое право я имею на эту глупую вспышку необоснованной ревности? Макклин ничего не обещал и ничего мне не должен. Я собираюсь уехать от него сразу после новолуния. Так какого черта веду себя как женушка со стажем?

Хорошие, правильные, логичные мысли, которые… ни хрена не помогали, скорее вызывали еще больше вопросов и еще больше заставляли беситься.

Полотенце нашлось быстро, впрочем, как и сухая рубашка.

Я переоделась, опустилась на единственный стул, принявшись вытирать волосы. Руки все еще немного кровоточили.

Умница, Хэнсон, очень взрослый поступок, очень взрослое поведение.

Короткий смешок сорвался с губ.

Так, ладно, надо собраться, выпить кофе и все-таки поговорить с Конардом. Неведение и непонимание ситуации бьет по нервам гораздо больше, чем эта нелепая, наверняка ничего не значащая сцена с Самантой в маленьком тесном кабинете полутемного бара. И плевать, что волчица считает по-другому.

- Кристин! – веселый голос Саманты заставил поднять на нее взгляд, опустить полотенце. – Я так рада, что ты приехала! – девушка порывисто меня обняла, глаза сияли, искрилась улыбка. – А то с мальчишками никакого сладу нет. Конарда непонятно где носит постоянно, позавчера еле уговорила его все-таки заглянуть домой, чтобы хотя бы переодеться.

- Он позавчера был в «Берлоге»?