Дикие - Мира Вольная (2020)

И Конард не заставил себя ждать, смял мои губы в один миг, набросился так, будто с трудом сдерживал себя все это время. Поцелуй, простой поцелуй: прикосновение к губам, сплетение языков, руки на моей шее и в волосах… Но кружится голова, не хватает дыхания, сердце стучит в висках, и несется по венам обжигающе горячая кровь, заставляя выгибаться, почти стонать, заставляя желать большего. Сминающий, подчиняющий, порочный поцелуй, сладкий, как самый запретный грех, как самый необузданный сон.

Конард играл со мной, дразнил, и в тоже время прижимал так тесно, что между нами не осталось, казалось бы, даже воздуха, вдавливал в себя, сжимая волосы в кулаке. Он спустился поцелуями к моей шее, опалил дыханием и лаской языка мочку уха, слегка прикусил кожу там, где так стремительно неслась кровь по венам.

И я застонала, очень тихо. Даже не застонала, всего лишь выдохнула, откидывая голову назад, прогибаясь в спине, желая почувствовать под пальцами сводящее с ума тело Конарда. Его руки на собственной коже, там, где они были так необходимы.

Но Макклин вдруг напрягся, закаменели плечи под моими пальцами, низкое рычание вырвалось из горла мужчины.

- Нет, Крис, - волк перехватил мои руки. – Остановись, маленькая, - вдавил меня в дверь, заставляя выпрямиться, посмотрел в глаза. – Хватит, или я просто не смогу сдержаться.

Капелька пота стекла по его виску. Я слышала его слова, но не понимала их значения, не понимала, почему он удерживает меня, почему останавливает. Только собственное сердце – горном в ушах, только жжение по всему телу.

- Конард…

- О, черт! – оборотень уперся лбом в дверь, обнял меня за талию. Несколько секунд прошло в полной тишине и бездействии. Ни Макклин, ни я не двигались. – Кристин, посмотри на меня, - почти приказал волк. И я подчинилась, отвела голодный взгляд от расстегнутого воротника рубашки. Не могла не подчиниться.

- Конард…

- Приходи в себя, возвращайся ко мне, - пророкотал Макклин. – Ты хотела спуститься в бар, помнишь?

- Да, - кивнула. Сознание и нормальные реакции постепенно возвращались. Оказывается, желание может превратиться в самого изощренного садиста, оказывается, оно может поставить на колени, превратить в ничтожество, растереть в пыль, оставив только жар и боль.

- Хорошо. Иди, - процедил волк сквозь зубы, но рук не разжал. Наоборот, казалось, что его хватка только усилилась.

И снова тишина, и снова я не могу пошевелиться.

Я закрыла глаза, чтобы не смотреть в затягивающие глаза волка, постаралась успокоить дыхание, волчицу, мысли, постаралась окончательно прийти в себя. И сделала осторожную попытку освободиться. Всего лишь на миг мужские пальцы почти до боли впились в мою спину, но потом все-таки разжались. Я повернула ручку и выскочила за дверь, тут же закрывая ее за собой.

Черт!

За спиной, за той самой закрытой дверью, раздался сначала грохот, потом звон. И снова повисла тишина. Макклин спускал пар.

А я поспешила вниз, продолжая ругать себя за неосторожность. Вот только ругать-то ругала, но… как-то нехотя, мешала все еще кипящая кровь и вкус поцелуя оборотня.

Вечером Конард, как и обещал, отвез меня домой, и на этот раз не рванул тут же назад в «Берлогу», не закрылся в кабинете, не убежал еще из-за чего-нибудь, а остался. Мы валялись на пледе на крыше, рядом стояла бутылка вина, почти нетронутая, смотрели на прояснившееся небо и просто разговаривали. На самом деле говорил в основном Конард, осторожно, лениво, очень тягуче поглаживая мою спину, а я слушала. Про его детство, про его стаю, про его родителей, про Люка и то, как старый пьянчуга узнал о том, что Макклин оборотень.

В какой именно момент меня сморил сон, я понять не успела, а проснулась только утром, на телефоне мигал значок сообщения в мессенджере.

«Завтрак на столе, маленькая. Я ненадолго, ребята что-то нашли, что-то про Алисию».

Улыбка, появившаяся было на губах, исчезла.