Лабиринт Мёнина - Макс Фрай (2000)

— Нет, — печально признался он. — Но когда мы снова оживем… Макс, я постараюсь все время быть в хорошем настроении. И ты тоже постарайся, ладно? Вдруг ты прав со своей дурацкой теорией, и это поможет… Я больше не хочу так влипать! Ни за что. Где там твоя рука? Слушай, я почему-то боюсь. Это ненормально — вот так спокойно лежать на воде и ждать смерти. Это сводит меня с ума.

— Погоди-ка, — изумленно сказал я. — Есть идея. Сейчас будем развлекаться. Ты раздеться сможешь?

— Без проблем, — вяло согласился Мелифаро. Потом его природное ехидство взяло верх над меланхолией, и он спросил: — Ты что, хочешь посмотреть на меня голенького напоследок?

— Да, вот уж воистину предсмертное утешение! — фыркнул я. — Давай-давай, снимай свою куртку, да смотри, чтобы она не ушла камнем на дно. Штаны можешь оставить, а то еще утонешь, запутавшись в штанинах. К тому же без них тебе будет неловко, если мы, не приведи господи, окажемся в каком-нибудь населенном месте.

— Макс, что ты затеял? — возбужденно спросил Мелифаро, вытаскивая руку из узкого рукава мокрой тяжелой куртки.

— Я пытаюсь нас спасти, — честно сказал я. — Терять все равно нечего, так почему бы не попробовать побарахтаться? Помнишь, из какой фигни мы построили арку, перед тем как попали к твоей зазнобе, Старой Герде? И ведь сработало… Я хочу попробовать соорудить из наших шмоток что-то вроде заколдованного круга на воде — чем не вход? Лишь бы мое сооружение продержалось на поверхности хоть несколько секунд, пока мы туда занырнем.

— Макс, — прочувствованно сказал Мелифаро, — в глубине души я всегда полагал, что ты кретин, а я — гений. Жизнь рассудила иначе, но мне ни капельки не обидно. У меня уже пальцы не слушаются, но это ерунда, я с ними разберусь. Что надо делать?

— Рвать рубашку. На полосы. И связывать их между собой, чем скорее, тем лучше. У меня тоже левая рука почти отнялась. Надо успеть, пока мы еще можем хоть как-то шевелиться.

Потом было несколько минут абсолютного кошмара. Раздеваться, бултыхаясь в воде, — само по себе то еще удовольствие. Рвать рубашки из прочной, вурдалаки бы ее съели, ткани, непослушными руками связывать куски тяжелой мокрой материи… Неописуемо! Но мы сделали это, потому что человек, которому нечего терять, способен на все. Наверное, это и есть та самая Истинная Магия, которая остается при нас даже там, где обыденная волшба Сердца Мира и хитроумные чудеса наших могущественных учителей перестают работать.

Мы свернули жгут материи в уродливое кривое кольцо, достаточно широкое, чтобы два полуголых человека могли одновременно нырнуть в него, как дрессированные дельфины в аквапарке. Мы завязали последний узел, посмотрели друг на друга безумными от внезапной дикой надежды глазами («мы молодцы, дружище», — хрипло сказал кто-то из нас; я слышал эти слова, но так и не понял, чьи губы произвели их на свет) и одновременно разжали руки. Матерчатый круг тут же начал тонуть, но мы успели проскользнуть в эти ненадежные ворота.

Когда я понял, что мое тело больше не погружено в воду, я, кажется, самым вульгарным образом потерял сознание. Последнее, что я ощутил, — железная хватка Мелифаро. Удивительно еще, что он не сломал мне запястье. Я отделался багровым браслетом, который оставался при мне еще много дней, то и дело причудливо изменяя оттенки, как это свойственно лишь закатам и синякам.

Я пришел в себя и долго не открывал глаза, наслаждаясь удивительными мелкими подробностями из жизни своего тела. Ему было тепло, сухо и вообще очень хорошо. Оно лежало на чем-то мягком и было укрыто чем-то не менее мягким. Почему-то я боялся, что весь этот неземной кайф может закончиться, если я открою глаза и пойму, куда попал.