Наваждения - Макс Фрай (1997)

Я энергично закивал. К этому моменту меня уже била лихорадочная дрожь. В переменчивых, живущих какой-то своей загадочной жизнью пятнах света мне чудилось что-то неописуемо жуткое. Может быть, дело в том, что истинный облик Черхавлы показался мне слишком чужим. В нем не было ничего человеческого — ничего такого, что я мог бы понять и принять. И людям вроде меня здесь не было места, это я чувствовал каждой клеточкой своего тела.

Я поспешно зашагал к летающему пузырю. Он был совсем близко, но, сделав не одну дюжину неуверенных шагов сквозь дрожащее сияющее пространство, я с ужасом понял, что расстояние между мной и нашим летательным аппаратом так и не сократилось.

— Макс, что с тобой? Почему ты топчешься на месте? — встревоженно спросил Кофа.

Только сейчас я заметил, что он больше не стоит рядом, а машет мне из корзины.

— А со стороны это выглядит именно таким образом? — мрачно осведомился я. — Мои ощущения говорят мне, что я уже довольно долго иду вперед — а толку-то! Кофа, только вы оттуда не выходите, ладно? А то еще и вы застрянете. Может быть, я все-таки с этим справлюсь…

И я снова устремился вперед, теперь уже бегом.

Таким образом я развлекался еще с полчаса. В сердце почему-то теплилась смутная надежда, что сейчас все будет хорошо. Наконец я обессиленно опустился на землю — хотя никакой земли я тоже больше не видел, подо мною мельтешили такие же зыбкие, переменчивые блики света, как и вокруг, просто мне почему-то удавалось на них сидеть.

— Дело плохо, Макс? — спросил Кофа. — Это место не хочет с тобой расставаться, да?

— Ну, может быть, не все так страшно, — вздохнул я. — Может быть, я просто не научился двигаться в этой среде? Надо бы попробовать что-нибудь другое. Но вот что именно?

— Попробуй сказать вслух, что хочешь оказаться в корзине, рядом со мной, — посоветовал Кофа. — До сих пор это срабатывало.

— Вот именно, что до сих пор! — буркнул я.

Тем не менее в течение следующих десяти минут я орал, как идиот. Высказывал равнодушным пятнам света свои скромные пожелания: дескать, хочу забраться в пузырь, и точка.

С таким же успехом я мог бы обратиться к своей покойной бабушке с просьбой вытереть мне нос. Создавалось впечатление, что мои требования больше ни для кого не являются руководством к действию.

Наконец я понял, что действительно влип — возможно, так круто я не влипал еще ни разу в жизни. А посему нужно срочно прекращать паниковать и начинать что-то делать. Причем немедленно.

Повинуясь смутному желанию, больше похожему на физическое ощущение — что-то вроде почти неощутимой боли в позвоночнике, — я улегся на спину и с ненавистью уставился вверх, туда, где, по моим расчетам, должно было быть небо. За свою жизнь я успел обзавестись дурацкой привычкой во всех безвыходных ситуациях апеллировать именно к небу.

Я не стал в очередной раз повторять, что хочу оказаться в корзине летательного пузыря Буурахри. Было совершенно ясно, что это не сработает. Поэтому я просто поднял левую руку. Крошечная шаровая молния послушно сорвалась с кончиков моих пальцев и устремилась вверх — а куда еще? Я метил в нечто неописуемое и, возможно, вовсе не существующее — в самое сердце непостижимой Черхавлы.

Мой Смертный Шар самостоятельно нашел дорогу к цели. В этом мире живого света он и сам оказался таким живым — дальше некуда! Я зачарованно наблюдал спиральную траекторию его полета. Наконец сгусток ослепительно-зеленого сияния стал огромным и взорвался, распоров мерцающее пространство над моей головой. Я отчетливо увидел пронзительную черноту в глубине разрыва.

А потом все стало как прежде — за одним исключением. Рядом со мной появилось большое, более-менее неподвижное пятно света, слегка напоминающее человеческий силуэт — с очень большой натяжкой, конечно.

— Что ты творишь, гость? — спросило пятно.