Кофа здорово прихрамывал, но это практически не сказывалось на скорости передвижения. В наш с Джуффином кабинет он влетел первым и поспешил занять мое любимое кресло: молчаливая борьба за право умащивать свой зад именно в это кресло идет между нами чуть ли не с первого дня моей службы. Кофа, следует признать, с большим отрывом лидирует в личном зачете…

— Я уже послал зов в «Обжору», — в его голосе звучало великодушие победителя. — Дежурный повар мадам Жижинды — это гораздо хуже, чем сама Жижинда, но гораздо лучше, чем все остальные… А тебе не кажется, что пленника следует поместить под замок?

— Зачем? Лучше оставить все как есть, пусть сидит у меня в пригоршне: он мне совершенно не мешает. К тому же, лично мне так спокойнее. А вдруг в его арсенале есть несколько прекрасных методов исчезновения из-под стражи? Еще раз становиться на его след — это было бы слишком! Этот тип мне смертельно надоел. К тому же, я собираюсь его допрашивать, в самое ближайшее время…

— Скажи уж честно: ты о нем просто забыл, а сейчас тебе лень отрывать свой зад от стула и куда-то идти… Ну и правильно!

На столе наконец-то появился вожделенный поднос из «Обжоры», и я с энтузиазмом набросился на его содержимое. Минут через десять мне стало по-настоящему хорошо. Я согрелся, во рту у меня лениво таяло какое-то совершенно бесподобное печеньице, даже тупая боль в локте начала казаться почти приятной. Она не столько досаждала, сколько свидетельствовала, что я жив, привносила в симфонию привычных ощущений некую новую ноту. Я подлил себе камры, достал из кармана Мантии Смерти заранее припасенную сигарету и с удовольствием отметил, что сэр Кофа тоже выглядит вполне благодушно.

— Вот теперь можно приступать к допросу. Лично я уже такой добрый — дальше некуда! — зевнул я. — Я ему сейчас даже камры могу налить — за хорошее поведение, конечно! Вам ведь тоже интересно, что он нам расскажет?

— Ну, как тебе сказать… — Кофа зевнул еще шире, чем я. — В общем-то, мне и так почти все ясно, за исключением некоторых подробностей.

— Ого! — завистливо присвистнул я. — Живут же люди! Лично мне пока ничего не ясно… Или почти ничего.

— А что тут может быть не ясно? Этот красавчик наверняка имеет какое-то отношение к славному Ордену Зеленых Лун, как и господа, стащившие сундук из подвала твоего приятеля… И наш ныне покойный уборщик, который, как оказалось, был способен ходить Темным Путем, тоже, наверняка, их бывший коллега: только в Ордене Зеленых Лун искусству Темного Пути учили даже послушников. Их Великий Магистр, Менер Гюсот, был совершенно помешан на этом фокусе…

Кофа снова зевнул и принялся набивать трубку. Я адресовал ему умоляющий взгляд. Этот садист помолчал еще минуты три, и только закурив, соизволил продолжить:

— Как я понимаю, этот герой хотел отомстить то ли Магистру Нуфлину лично, то ли всему Ордену Семилистника, поголовно… У бедняги все равно ничего не получилось бы: укумбийский плащ — хорошая вещица, но только для того, чтобы водить за нос простых горожан. Можно, конечно, провести и господ Тайных Сыщиков, но ему не удалось даже это. Хотя план был хорош: сначала в этом кабинете появляется вор, на которого никто не обращает внимания, поскольку он у нас служит. Причем парень не просто крадет плащ, а заменяет его точно таким же, что дает господам заговорщикам солидное преимущество во времени. Бедняга приносит плащ в условленное место, где его поджидает нож Безносой. Все, на этом след можно считать оборванным! Наша большая удача, что ты можешь преследовать даже мертвых. Но этот умник, который сейчас отдыхает в твоей пригоршне, предпочел поосторожничать: за плащом к Безносой явился не он, а какой-то мальчишка…

— Кстати, мне было бы гораздо спокойнее, если бы мы нашли и мальчишку, — заметил я.