Цветы и сталь - Петр Никонов (2017)

— Ну вот, у Осы тоже всё в порядке. Когда выезжаете-то?

— Да вот, сейчас зайду к Манграйту, возьму пожевать чего-нибудь в дорогу, и выдвинемся.

— Ну, хорошо, я тогда пока лошадок ваших выведу и оседлывать начну, чтобы вам времени не тратить. Хорошо, господин лейтенант?

— Отлично, спасибо, мастер Дебен!

— Мастер Манграйт! — позвал Гленард, заходя на кухню.

Несмотря на утренний час, на кухне вовсю кипела работа. Дюжие и упитанные подмастерья повара что-то нарезали на столах по правую руку от входа. В глубине кухни двое младших учеников, мальчик и девочка лет восьми-девяти, чистили картошку, кидая белые почищенные картофелины в большие медные чаны, стоявшие перед ними. Что-то жарилось, видимо, завтрак для барона и его дочери. На столах слева от входа были разложены караваи свежего пшеничного и ржаного хлеба, пахнущие сногсшибательно аппетитно. Еще одна партия хлебов и пирогов, судя по запаху и жару, поспевала в большой каменной печи в центре кухни.

— Ну, кто-там еще? — крикнул, оборачиваясь, Манграйт, стоявший с половником над маленьким котелком на печурке в дальнем левом углу кухни и что-то недовольно пробующий из котелка. — А, это вы, Гленард. Простите, не признал.

Манграйт положил половник, вытер руки, а затем и лоб полотенцем, положил полотенце на стол и подошел к Гленарду. Был он на редкость худой для повара, можно даже сказать, тощий. Высокий, немолодой уже человек, лет за пятьдесят, имел глубоко посаженные бледно-серые глаза, морщинистый лоб, большой крючковатый нос, выдающий в нем частично южные корни, тонкие поджатые губы и двухдневную седую щетину на лице.

— Простите, мастер Манграйт, не хотел вас отрывать.

— Ничего страшного, лейтенант, — махнул рукой Манграйт, — всё равно ничего не получилось. Ну, никак, никак не могу подобрать идеального сочетания специй в рагу из косули. А они ж, собаки, дорогие эти специи, их же из самого Кадира привозят. Каждая щепотка как ножом по сердцу. Хоть чеснок с фенхелем добавляй…

— Сочувствую, господин Манграйт, — развел руками Гленард. — Но, уверен, что вы, с вашим мастерством, с блеском решите эту задачу, да так, что мы с ума сойдем от восхищения.

— Ох, не льстите, господин Гленард, — отмахнулся Манграйт, но был явно польщен. — Что для вас восхищение, для меня годы труда, бессонные ночи, пот и слезы. Собственно, это и есть цена любого восхищения, но вы это, уверен, и без моих стариковских рассуждений знаете. Ближе к делу, Гленард. Я сготовил то, что вы просили. Не знаю, зачем оно вам нужно, но вот оно.

— Спасибо, мастер Манграйт!

— Пожалуйста, Гленард, — сказал Манграйт, доставая из-под стола что-то завернутое в белое полотенце. — Вот, пожалуйста, как просили. Пироги с олениной. Крупно порубленной. Простые, но с хитрым набором специй. Такие, что не жалко и герцогу на стол подать. Как просили.

— Спасибо огромное, мастер Манграйт! Упакуйте мне их, пожалуйста, в дорогу. И еще отдельно положите, пожалуйста, средний каравай, полкруга ветчинки и кусок сыра в полтора кулака размером.

— Сделаем, Гленард. А что, собираетесь куда?

— Да… Есть дела, надо проехаться.

— Надолго? А то мне надо порции рассчитывать.

— Да, одним днем обернуться хочу.

— В какое-то соседнее баронство, значит? — предположил Манграйт, собирая по кухне припасы для Гленарда. — А странно, такие пироги больше степняки любят, зорги, стало быть… Наши всё больше поизысканней предпочитают. Неужто к зоргам собрались?

— Почти угадали, мастер Манграйт. Почти угадали. Еду на пограничную заставу. А пироги для наших соседей пограничников-зоргов. Надо же налаживать отношения с коллегами.

— Эх, Гленард, — вздохнул Манграйт, протягивая Гленарду два свертка с едой, — такие пироги, да степнякам отдавать… Лучше отдайте ребятам на нашей заставе, всё больше оценят. Ну, бывайте, и счастливого вам пути. Увидимся вечером за ужином.