– Ты что, совсем псих?! Сигнализация сработала. Полиция уже едет сюда!

Дизель тем временем обходил комнату за комнатой.

– Сначала сюда должна позвонить охранная компания.

И действительно, тут же зазвонил телефон.

– Что мне делать? Ответить? – в панике спросила я.

– Нет. Ты не знаешь пароля. Просто ищи картину.

Сердце мое стучало как бешеное, я задыхалась.

– Меня посадят, точно посадят. Что я маме скажу? Кто будет печь кексы для мистера Нельсона?

– Нашел! – перекрикивая сигнал тревожной сирены, сообщил Дизель откуда-то сверху.

– Я смываюсь! – в ответ крикнула я. – Оставайся здесь сам. Я не могу есть тюремную пищу. Там наверняка сплошные углеводы.

Дизель сбежал вниз с картиной в руках.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Собираюсь одолжить ее на время.

– О боже, ты воруешь ее!

– Только ненадолго. Помоги завернуть ее в простыню.

– Да она же громадная!

– Да, в книге она выглядит не такой большой. Да и золоченая рама не облегчает нашу задачу.

Мы накрыли картину простыней, протолкнули в дверь, и Дизель быстро понес ее к своей машине. Я натянула капюшон куртки и опустила голову на случай, если нас кто-то видел или – не дай бог! – снимал на телефон. Мы засунули картину в джип через заднюю дверцу и вскочили на переднее сиденье. Рванув с места, Дизель сразу свернул с Луисбург-сквер на Пинкни. Оглянувшись, я увидела две полицейские машины с мигалками, которые подъехали к дому Белкера и припарковались по диагонали к тротуару.

– Вот видишь, – сказал Дизель – Никаких проблем.

– Не хватило какой-то пары минут, чтобы нас арестовали. На заднем сиденье нашего джипа лежит ворованная картина. Которая, вероятно, стоит миллионы. Я хочу сказать, что это не то, что спереть шоколадный батончик в супермаркете, это серьезное уголовное преступление. Помнишь, что они сделали с Мартой Стюарт? Они упрятали ее в тюрьму. Вот только не помню за что. По-моему, она что-то такое соврала.

– Никто и не говорил, что спасать человечество будет легко, – ответил Дизель.

– Но мы теперь похитители произведений искусства!

Дизель взглянул на меня.

– Разве тебя это не возбуждает?

– Нет! Это пугает меня до дрожи в коленках! А тебя это совсем не беспокоит?

– Нет, но я очень хочу есть.

Глава 9

Мы прихватили Карла с квартиры Дизеля, купили в Марблхеде пиццу на вынос и поехали ко мне. Дизель завесил окна в кухне простынями и полотенцами, чтобы никто не мог сюда заглянуть, и только тогда мы поставили картину к стене.

– Славненько, – сказал Дизель, уплетая кусок пиццы с пепперони и дополнительным сыром. – Но как по мне, то тут только ветки и цветы. Никаких таких подсказок и ключей я не вижу.

– Риди считал, что для того, чтобы увидеть в этом подсказку, нужно искренне верить в истинную любовь.

Дизель взял еще один кусок пиццы.

– Буду с тобой откровенен. Я даже понятия не имею, что это означает – «истинная любовь». Если бы это не касалось каким-то образом Джона Лавея, жившего в девятнадцатом столетии, я бы решил, что всю эту истинную любовь выдумали на студии Диснея.

Я и сама с полчаса пялилась на картину и тоже не заметила там никаких подсказок или намеков. Я смотрела на нее вблизи и издалека, потом одним глазом, а после взглянула на обратную сторону холста. Ничего. Но когда я прикоснулась к ней, то почувствовала энергию.

– Видишь подсказку? – спросил Дизель.

– Нет.

– Хм… – фыркнул Дизель.

– И что должно означать это твое «хм»?

– Похоже, я все-таки не единственный циник, который скептически относится к истинной любви.

Я впилась зубами в свой кусок пиццы.

– Начинаю подозревать, что Джон Лавей был ненормальным.

Дизель глухо хохотнул и сделал затяжной глоток из бутылки пива.

– Эээх? – вопросительно буркнул Карл, показывая на коробку с пиццей.