– На звоннице Старой северной церкви восемь колоколов, – пояснила я. – На картине нарисовано девять колоколов с номерами на них, и мы узнали, что Чарльз Дуэйн завещал похоронить себя с небольшой копией церковного колокола, который иногда называют девятым колоколом.

– Держу пари, что на этом колоколе есть тайное послание, как на картине, – сказала Гло. – Или еще лучше: может быть, вместе с колоколом и беднягой Чарли в могиле спрятан и камень Вожделения.

Дизель покончил с пирогом и перешел к шоколадному кексу.

– Прекрасное завершение прекрасного дня… Теперь мне предстоит переквалифицироваться в осквернителя гробниц. Что может быть привлекательнее?

– Церковь эта запирается на ночь, – сказала я. – И там стоит охранная сигнализация. В прошлый раз нам с такой системой не слишком повезло. Так что, может быть, тебе лучше пойти туда днем, когда сигнализация отключается. А мы с Гло можем отвлекать внимание людей от лестницы, которая ведет к усыпальницам.

– А как я пронесу колокол в машину? – спросил Дизель.

– Возможно, в рюкзаке, если он туда поместится.

Я с трудом могла поверить, что спокойно составляю план кражи колокола, хотя какой-то час назад чуть в кювет не вылетела в припадке слепой паники, охватившей меня при одной только мысли о том, что я украла картину.

– Что ж, мне нравится, – сказал Дизель. – Такая отсрочка мне подходит. К тому же сегодня вечером опять играют «Брюинс».

Дизель заполнил собой дом. Он вел себя удивительно тихо, но его энергия проникала во все, даже в самые укромные уголки. Дом оставлял ощущение мужской силы и безопасности, хотя, честно говоря, Дизель, вероятно, больше притягивал опасность, чем отводил страхи. Я чувствовала необходимость сохранить свою независимость и вытолкать его в его собственную квартиру. Но тревожная суровая реальность была такова, что мне нравилось его присутствие здесь.

Глава 11

По четвергам в нашей булочной обычно спокойно. Был час дня, и запарка, связанная со временем ленча, уже закончилась. Я загрузила посудомоечную машину, а в раковине меня ждали противни, которые предстояло драить. Клара только что сунула в печь последние на сегодня буханки хлеба. Гло была в магазине одна и занималась тем, что пыталась найти в «Книге заклятий Риппла» что-нибудь, что могло бы снять чары, которые она наложила на Хэтчета.

Дверь в кухню мы открыли, чтобы дать доступ свежему воздуху. Погода стояла чудная, шестнадцать градусов, на ясном синем небе ни облачка, плюс слабый намек на легкий ветерок. Я слышала, как к заднему входу подъехала машина, открылись и закрылись две двери, и Дизель ввел в кухню какого-то старика.

Старик был худым, ростом пять футов десять дюймов. У него были полностью седые волосы, напоминающие крупные бусины глаза с орлиным взглядом и большие стариковские уши.

– Не понимаю, с какой стати меня таскают таким вот образом, – сказал он. – Я уже в том возрасте, когда человек может делать то, что ему хочется, а не то, что ему говорят делать, или то, что ему говорят не делать. Вам еще повезло, что у меня легкий характер, а то я мог бы пожаловаться на вас куда следует. У меня, знаете ли, есть свои права. К тому же я не бездельник какой-нибудь. Могу делать разные штуки. Я уже говорил вам, что мог бы согнуть ложку? И для этого мне всего-то и нужно, что хорошенько подумать об этом. Много человек могут сделать такое, а? Я и вилку согнуть могу, но вот монтировка для меня уже жестковата. Чтобы согнуть монтировку, мне нужно накануне хорошенько выспаться.

– Это Мортимер Сэндман, – пояснил Дизель. – Таскаюсь вот с ним, пока вечером его не заберет сын.

– Он за мной типа присматривает, как за маленьким, – сказал Мортимер. – Глаз с меня не сводит. Как будто я развалина дряхлая или еще что! Я вообще думал, что он предложит задницу мою подтереть в туалете. Кормит меня супом, чтобы я не забрызгался. Может, ты еще сэндвич за меня жевать станешь?