Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

– Чтение этого – вмешательство в личную жизнь, – холодно сказал я. – У вас не было ни официального, ни морального права брать это. Я знаю закон, агент Ди Фронзо, и я хорошо осведомлен, что вы можете и не можете конфисковать, пока обыскиваете имущество и опечатываете его. Вы можете провести опись моей собственности, но не можете исследовать все, что вам вздумается, чтобы получить доказательства других преступлений.

– Святая правда, доктор Каллен. Как я уже сказал, вы умете изворачиваться, – тихо сказал он, качая головой. Он положил записную книжку назад в портфель и откинулся на спинку стула, на его лице застыло серьезное выражение.

– Но мне любопытно, кого вы ловили на своем ноутбуке? Там стоит GPS программа, но мы не можем заставить ее работать. Она похожа на программу, которую люди обычно используют, чтобы разыскивать своих домашних животных, но их коды не регистрируются, как тот заблокированный сигнал. Программа выдает ошибку, говорит, что чип не найден. Вы что-то потеряли?

Я уставился на него, сердце бешено забилось, его слова меня озадачили. Я надеялся, это означает, что Эмметт не успел починить программу до того, как они конфисковали ноутбук, или же он случайно стер ее из системы частично или полностью.

– Это Изабелла Свон? – спросил он. – Где девочка? С ней что-то случилось?

– Я хочу своего адвоката, – ответил я.

Он кивнул, не удивляясь моему ответу, отталкивая стул и поднимаясь.

– Не сомневаюсь, – сказал он. – Было приятно наконец-то с вами встретиться, уверен, мы будет теперь встречаться чаще. Если вы решите заговорить, вы найдете, как со мной связаться.

Он вышел, ни говоря больше ни слова, а офицеры проводили меня назад в камеру. Несколько следующих дней я провел в панике, не в силах есть или спать, или даже нормально функционировать, я не знал, что происходит за пределами этих стен.

Настал день предварительного слушания, мои нервы были на пределе. Когда нас провели в комнату суда, я впервые увидел Алека со дня ареста, он выглядел моей полной противоположностью – спокойный, собранный и уверенный в себе.

Юристы оспорили наши обвинения, ссылаясь на нарушение четвертой поправки (4) и проведение неправомочного обыска. Они обвинили государство в том, что нас задержали до того, как были собраны все улики. Адвокаты говорили, что доказательства были высосаны из пальца и никак не указывали на нарушение законов RICO. Адвокат Алека опротестовал то, чтобы было собрано, он заявил, что у нас было законное право на невмешательство в нашу частную жизнь, которое было грубо нарушено во время обыска. Он процитировал Исключительное право (5), а затем доктрину «плод ядовитого дерева» (6); все это пошатнуло доказательства против Алека. Судья с неохотой снял с него обвинения, но мне так не повезло. Улики против меня были более серьезными, а моя семья имела более явные связи с организацией, поэтому мистеру Ричи было нелегко пресекать ниточки, ведущие от Borgata ко мне. Судья решил, что мои обвинения достаточно серьезны, чтобы продолжать дело, и назначил три миллиона долларов в качестве залога, я должен был отдать паспорт и быть помещенным под наблюдение, чтобы вернуться в Вашингтон.

Эсме собрала деньги на мой залог, Алека отпустили, а судебный процесс продолжался до вечера. Позже, когда я, наконец, вышел из тюрьмы, я лицом к лицу столкнулся с сестрой, которая ждала меня на парковке, прислонившись к машине. Ее лицо было серьезным. Они выглядела уставшей, на лице были морщины от волнения, казалось, она постарела на десяток лет. Меня встревожило ее явные переживания, живот подвело от тошноты.

– Привет, младший брат, – тихо сказала она, выдавливая улыбку, когда я приблизился. – Выглядишь ужасно.

– Смотри, кто говорит, – пробормотал я. – Ты хоть спала? Ты сейчас похожа на маму.