Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Я поняла, что он слегка отстранился. Я держалась столько, сколько могла. Но мой организм нуждался в кислороде, и я глубоко выдохнула. Я почувствовала, что Эдвард сел.

Но, я так и не открыла глаза, я не желала их открывать.

Только не сейчас…

Глава 22. Эхо

«Он любил ее, потому что ты в состоянии любить только того,

кто будет твоим эхом, даже во время твоего самого большого и глубокого горя».

Орсон Скотт Кард

Эдвард Каллен

Я наблюдал за ней. Румянец покрыл ее щеки, и она опустила глаза. Я не мог не смеяться. Ее поведение немного сбило меня с толку. Я снова спросил ее о любимом цвете, и она отреагировала точно так же, как и в первый раз. Я не понимал, что может быть такого в зеленом цвете, что он для нее значил. Но, черт возьми, как же мне было любопытно. И теперь у нее не было возможности уйти от ответа.

Она откинулась на кровать, рассчитывая таким образом избавиться от меня, вернее, уклониться от ответа на мой вопрос. Из всех вопросов, она решила не отвечать именно на этот. Что же ее может так смущать? Это ведь всего лишь ее любимый цвет. Клянусь, она была самым сложным человеком, которого я когда-либо встречал. Может это и хорошо…

Я не стал задавать ей вопросы на сексуальные темы, мне не хотелось походить на подростка, которым управляют лишь одни гормоны. А спросить так хотелось…

Да, у нее еще никогда не было мужчины. Мне хотелось узнать, может она трогала себя сама? Ей шестнадцать, и, несмотря ни на что, она должна была интересоваться своим телом.

Неужели она никогда не испытывала оргазм, даже, если это было самоудовлетворение?

Я думаю, что это могло бы слегка расслабить ее. Удовольствие могло преобразить ее жизнь.

Но я не мог спросить ее об этом. Суки всегда смущаются, если я спрашиваю у них о мастурбации. А у Изабеллы от такого вопроса будет нервный срыв. Она так откровенно со мной общалась, и мне не хотелось разрушать это. Я не хотел все портить, только из-за того, что я был гребаным подростком, в котором бушевали гребаные гормоны.

Мне было неудобно наблюдать за ней в таком положении, поэтому я сел на кровать рядом с ней. Я хотел видеть ее румянец, поскольку он был такой милый, такой симпатичный. Пока она не появилась в моей жизни, я и не знал, что так бывает. Обычно девушки используют косметику, чтобы их «румянец» был виден. Но все это было так искусственно.

Я наклонился к ней, она открыла глаза. Мы молча смотрели друг на друга. Затем она спросила меня о моем любимом цвете. Черт, я никогда об этом не задумывался. Вернее, у меня не было конкретных предпочтений, мне всегда нравились разные цвета, в зависимости от происходящих событий и от настроения. Сейчас всем для меня были ее шоколадно-карие глаза и красновато-розовый румянец на щеках.

Она покраснела еще больше, когда я ответил на ее вопрос. Черт, она была такой… симпатичной. Затем, я спросил, почему ее так смущает зеленый цвет. Она снова попыталась уйти от ответа. Я не мог не смеяться над ее поведением. Все это было так забавно. Я попросил ее, чтобы она сказала мне правду, а в ответ она лишь простонала и закрыла глаза.