Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Он открыл тюбик и начал втирать небольшое количество крема в обожженное место, стараясь быть нежным. После того, как закончил, он закрыл тюбик, и положил его на стол. Он взглянул вверх, через секунду встретившись с моими глазами. Я просто смотрела на него, загипнотизированная тем, как заметно потемнела, вслед за настроением, зелень его глаз. Жесткое выражение на его лице смягчилось через мгновение, и он вздохнул. Он опустил взгляд на мои губы, затем вернулся к моим глазам и подался вперед. Мое сердце заколотилось и я отклонила от него голову, чтобы он не cмог поцеловать меня. Он нахмурился, его лицо помрачнело от разочарования. Он выглядел расстроенным, как будто я отвергла его.

– Разве ты не говорил, что твой отец включил камеры? – быстро спросила я, напомнив ему о причине, и потому что мне не хотелось, чтобы он думал, что я не хочу или мне не нравятся его поцелуи. Я просто не хотела, чтобы Эдварда застукали за занятием, из-за которого у каждого из нас будут неприятности. Он посмотрел на меня как-то подавленно, а затем беспечно улыбнулся.

– Ни в одной из спален и ванных комнат нет камер. Это слишком личное, и было бы каким-то слишком гребаным извращением записывать это дерьмо. Обычно он включает камеру только на нижнем этаже, в кабинете, но из-за гостей он включил и те, которые в коридорах и внизу. Он всегда предупреждает нас, когда делает это, не желая, чтобы мы стали параноиками или чувствовали дискомфорт в своем собственном проклятом доме. Так что ничего страшного, он ни черта не увидит.

Я кивнула, все понимая. Я почувствовала облегчение, так как не чувствовала себя уж очень комфортно, когда за мной следят и записывают, особенно в моей комнате. Он уставился на меня на секунду, а затем вскинул бровь. – Так я могу поцеловать тебя или как?

Я улыбнулась и кивнула. Он наклонился вперед и повернул голову в сторону, прижимаясь губами к моим. Он почти сразу использовал язык, и попытался углубить поцелуй. Я схватила тарелку, которая все еще стояла у меня на коленях и, не глядя нащупав стол, поставила ее. Я подняла руки и запустила пальцы в его спутанные волосы, притянув к себе его голову. Он застонал и прижался ко мне, толкая меня на спину и нависая надо мной. Мое сердце дико заколотилось, руки задрожали. Его губы лихорадочно двигались, его язык исступленно танцевал в паре с моим. В его поцелуе было столько страсти, столько желания.

Через некоторое время, задыхаясь, я отвернула голову, чтобы вдохнуть. Губы Эдварда переместились вниз по линии моего подбородка, и он уткнулся губами в мою шею, покрыв ее всю поцелуями. Дрожь пробежала по моему телу, от ощущения его мокрых губы и теплого дыхания я вся покрылась мурашками. Я почувствовала, как он положил руку мне на колено и медленно чертил ею вверх по моему бедру. Я инстинктивно напряглась, но не от испуга, а от непривычных ощущений. Он почувствовал мое напряжение, и его рука замерла. Oн быстро отнял свои губы от моей шеи.

– Прости, – пробормотал он, чуть-чуть отодвинулся и сел. Он убрал руку с моей ноги, и так и сидел, глядя на меня, очевидно, в ожидании моей реакции. Я улыбнулась ему, не желая, чтобы ему показалось, что он сделал нечто плохое, и приподнялась.

– Все хорошо. Ты не должен извиниться за то, что дотронулся до меня, – сказала я. Он нежно улыбнулся и отвернулся, кивая головой на тарелку.

– Ешь, Белла. Потом мы, возможно, посмотрим фильм или еще что-нибудь. – Я кивнула в ответ, хватая тарелку со стола и начав есть. Еда немного остыла, но меня это не беспокоило. Половину своей жизни я ела холодную пищу.