Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Поэтому, когда мы подошли к машине, я начал целовать ее и прижался к ней, усаживая ее на капот, чтобы было легче. Мы целовались, и я уже реально завелся, и, откровенно говоря, мне было пополам, кто там нас видит, но я знал, что ее это пугало и я не хотел, чтобы она чувствовала себя некомфортно. Поэтому спросил, хочет ли она в машину, и она согласилась. И уже в машине я не смог держать свои руки подальше от нее. Я скользнул рукой ей в трусики и ощутил, какая она, черт возьми, влажная, и она завелась не меньше меня. Она напряглась, когда я задел пальцами ее клитор, но велела мне подождать. Я подумал, что нахер ошибся и попытался отстраниться, не желая быть мудаком, но она остановила меня. Я заверил ее, что никто нас не видит и в машине мы уединились, и она снова расслабилась. Меня шокировало, как быстро улеглись ее волнения, и тогда я понял – она действительно мне верит. И это немного пугало, потому что я не хотел ненароком навредить ей, а ведь я знал, что могу.

Я потирал ее, а она стонала и выгибалась, становясь еще влажнее. Через минуту она приподнялась и начала гладить выпуклость в моих штанах, и я сказал ей, что она не должна, не желая, чтобы она чувствовала себя обязанной. Она кивнула, но продолжила бороться с застежкой на ремне и брюках. Через секунду она справилась с этим дерьмом и сменила позу, чтобы залезть рукой в мои брюки, и я тихо засмеялся, потому что она неожиданно предоставила мне больше доступа к себе. Я проник внутрь нее двумя пальцами, ища ее точку, она резко выдохнула и начала двигать бедрами. Я начал хорошенько трахать ее пальцами, желая, чтобы она кончила, желая ощутить, как эта киска сожмет меня, когда ее тело забьется в конвульсиях. Потому что это дерьмо такое горячее, а она чертовски тугая, я даже не могу представить, каково будет проникнуть в нее членом.

Ее пальцы дрожали и казалось, она сейчас неспособна обхватить мой член. Я немного приподнялся, чтобы открыть ей лучший доступ, и она достала мой затвердевший член из боксеров. Она начала сжимать меня, я обожал ощущение ее маленькой ручки, обхватывающей мой член, ее рука слегка вспотела. Я начал толкать пальцы в нее грубее и глубже, и очень скоро ее тело напряглось, и она закричала, ее сотрясал оргазм. Я провел ее через него, сам вид ее заставил мой член напрячься сильнее. Наконец, она спустилась на землю со своей сексуальной вершины, и я вынул руку, целуя ее и говоря, какая она красивая, когда кончает. Потому что так и есть – выражение ее лица, напряженность в теле, прежде чем она выгнется, ее чертовы звуки. Все это было красивым.

Она снова начала сжимать меня, и я откинулся назад на сиденье, прикрывая глаза и просто наслаждаясь этим дерьмом. Я испытывал настоящую агонию от ощущения, как мучительно медленно она двигается, и насколько сильно мое наслаждение, но я боролся с желанием крепко толкнуться бедрами и фактически оттрахать ей руку. Она делала это для меня, и она не обязана, я должен показать ей, как я ценю все ее действия.

А затем это, блядь, случилось, пришло из ниоткуда. Это было настолько, мля, неожиданно и внезапно, что я чуть не кончил в ту же секунду. Я ощутил, как теплая влажность обхватила головку члена, сбоку она коснулась кончиком языка, мое тело пронзило ошеломляющее удовольствие, когда я понял, что происходит. Она, блядь, пыталась предоставить мне ротик.

Мои глаза резко распахнулись, и я сразу же подался вперед, чтобы остановить ее, потому что сдвинься она еще хоть на один гребаный сантиметр, ей придется глотать мою сперму прямо здесь и сейчас. И я даже, нахер, не знаю, понимает ли она, что делает, и как она вообще узнала об этом дерьме, но у меня проскочило подозрение, что Розали гребаная Хейл поработала над этим. И мне было так чертовски хорошо, что я не хотел, чтобы она останавливалась, но и не хотел кончить чертовски быстро, как какой-то неопытный девственник-jamook (идиот, лузер). Я хотел продлить это дерьмо, потому что понятия не имел, чем оно вызвано и случится ли когда-либо еще.