Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Доктор Каллен кивнул, и Эдвард вывел меня из комнаты. Мы вышли на улицу, а вслед за нами и все остальные. Я встала перед домом, а Эдвард заколебался, и, выругавшись, отпустил мою руку. Он обошел машину, открыл дверь, залез внутрь и достал маленький пластиковый контейнер. Открыв его, он что-то достал, а я с любопытством смотрела, как он швырнул контейнер на заднее сиденье машины. Он захлопнул дверь и подошел ко мне, держа в руках что-то, напоминающее маленькие цветы.

– Дай-ка мне твою руку, детка, – произнес он.

Я подняла руку и он закрепил их на моем запястье. Это оказались какие-то милые цветочки, белые, с золотистым отливом. Я посмотрела на Элис и Розали и увидела, что на их запястьях было что-то похожее. Наверное, это какая-то традиция или нечто подобное, подумала я.

– Спасибо, – тихо сказала я. Эдвард кивнул.

– Не стоит благодарности, – пробормотал он.

Доктор Каллен попросил нас встать в линию, чтобы он смог нас сфотографировать. Эдвард обвил меня руками, прижимая к себе. От него восхитительно пахло, и я глубоко вдохнула этот потрясающий запах. Он наклонился и нежно поцеловал меня в плечо.

– Ты же знаешь, что твой отец все видит, – тихо сказала я, слегка покраснев.

Он больше не скрывал наши отношения от отца, но мне, как и прежде, было от этого неуютно, и я старалась ему об этом напомнить. Хотя Эдвард, по обыкновению, лишь пожал на это плечами.

«Tanto gentile e tanto onesta pare la donna mia,” – прошептал он, цитируя строчку из сонета Данте, того самого, который он читал мне, когда мы впервые занимались любовью.

У меня на коже сразу же выступили мурашки, и я улыбнулась. Несмотря на свое поведение, он мог быть бесконечно очаровательным, когда хотел этого, и именно поэтому я так сильно его любила.

Доктор Каллен сделал кучу фотографий несколькими разными камерами, он фотографировал нас так долго, что к концу все, кроме меня и Элис, начали ворчать.

В конце концов, он объявил, что закончил, на что Эдвард пробубнил: – Возблагодарим гребаного Господа, – и мы все разошлись по своим машинам.

Эдвард достал ключи из кармана и открыл дверь своей блестящей спортивной машины.

– Тебе нравится машина? – спросил он меня.

Я улыбнулась и кивнула. – Да,… она … милая, – сказала я.

– Ну да. Это же Астон Мартин Ванквиш, самая крутая тачка. Я всегда хотел такую, и ради тебя решил взять ее. За рулем этого ублюдка я чувствую себя как сраный Джеймс Бонд, – не без гордости произнес он.

– Джеймс Бонд? – переспросила я, но зная, кто это такой.

Он удивленно на меня посмотрел.

– Ну да, ты знаешь, 007? Секретный агент – чертов сукин шпион?

Я отрицательно покачала головой и он вздохнул. – Да плевать, это всего лишь кино. Он ездил на такой машине.

Я кивнула. – Прости, – тихо пробормотала я, чувствуя себя идиоткой из-за того, что не знаю таких вещей. Он лишь отмахнулся.

– Я же сказал: плевать, – повторил он, шагая к отрытой дверце машины.

Я улыбнулась ему, залезла внутрь и застегнула ремень безопасности, когда он закрыл дверь. Он обошел машину с другой стороны и сел в нее, заводя мотор.

Во время поездки в Порт Анжелес, мы оба молчали, и я начала нервничать. Спустя полчаса я уже не могла выносить тишину и попыталась завязать разговор, надеясь оторвать его от его мыслей.

– Машина и вправду хорошая, – начала я, решив, что это неплохая тема для разговора, раз уж машина ему так нравится. – А ты мог бы оставить ее себе?

Он рассмеялся, но его смех нельзя было назвать ни счастливым, ни беззаботным. В нем явно слышалось насмешка, которая слегка ранила.