Разорванная цепь - Влад Тарханов (2014)

Николай Петрович Замятин был человеком высоким, худым, даже чрезмерно худым, с таким характерным блеском больших, чуть выпученных глаз, с острыми, резкими, даже слишком резкими чертами лица. В нем было все чрезмерно: и худоба, и черты лица, и нескладность фигуры, которая, казалось, вот-вот сложится в какую-то смешную и нелепую головоломку. Даже нездоровый блеск его безумных глаз казался чрезмерно безумным. Грубые тяжелые ладони с длинными, несоразмерно длинными пальцами рук еще больше подчеркивали какую-то неправильность, присущую не только телу этого странного человека, но и его душе. А вот тот внутренний стержень, который позволял все время этому человеку находится на плаву, выдерживать все невзгоды судьбы, которыми так богата была его не слишком длинная жизнь был скрыт от чужих глаз. С шестнадцати лет слово «свобода» было неизвестным ему, с пятнадцати лет мозг его был наполнен непонятными словами и неизвестными символами, складывающимися в непонятные формулы. Чтобы хоть как-то попытаться разобраться в формулах и выражениях, которые его заполонили, Коля решил получить максимальное образование. В шестнадцать лет он поступил на первый курс математического факультета родного университета. В девятнадцать получил диплом и приглашение на научную работу. В двадцать три имел еще два диплома о высшем образовании. Свое первое изобретение он сделал, когда пытался расшифровать одну из формул, которые отпечатались в его мозгу. Это была первая запись, которую он решился перенести из своего мозга на бумагу. Это была его первая попытка расшифровать тот код, который был спрятан в подсознании, и от которого зависела вся его жизнь. Перевод получился более-менее сносным. Тогда Коля Замятин еще не знал, что в таком деле возможен только один перевод: правильный, а остальные никогда и никем не принимаются. Его первое изобретение с треском забраковали. Повторная попытка была предпринята через три года. Примерно с таким же успехом, на этот раз Замятин попытался расшифровать три послания, те, которые беспокоили его больше всего. Николаю казалось, что полученные знания должны, обязательно должны принести результат. Но результата все еще не было, он понял это позже, когда просто не получил подтверждения на свои заявки. Но истинную цену ошибкам он понял тогда, когда его навестила команда психиатров. Ему не надо было отсылать еще пять заявок, это называли еще бредом изобретательства. Авторы большого количества абсолютно бессмысленных заявок на изобретения передавались доблестной милиции, а та уже отправляла горе-изобретателей прямиком в лапы психиатров, которые начинали доблестно бороться с шизофренией. Ибо бред изобретательства всей доблестной советской психиатрией считался признаком безумия, точнее, шизофрении, и подлежал незамедлительному и интенсивному лечению. А, поскольку бред изобретательства свидетельствовал о самой тяжелой форме болезни, то шансов выйти на свободу у изобретателей-неудачников практически не было. Единственным фактором, тем стержнем, который помог выжить и выстоять Николаю Замятину был код, да, то самое число определенных знаков, которые в его мозгу превращались в страницы текста и формулы.