Разорванная цепь - Влад Тарханов (2014)

Я нахожу в себе силы только немного хмыкнуть в ответ, в принципе, это что-то вроде знака одобрения. Лина разливает вино по стаканам, что делать, если с посудой в этом месте немного напряжно. Выручил комплект одноразовой посуды, которую я прихватил в суперминимаркете, когда выбирался за продуктами. Она пьет, почти не глядя на меня, потом спрашивает:

– Ты помнишь, что ты мне говорил, когда мы уже хорошо выпили?

Я выпиваю, ничего не понимая. Эти китайские ребусы женской логики не на мою бедную голову, тем более, не на мою голову непосредственно после перепоя, в ответ могу только пожать плечами.

– Понятно. – она все еще о чем-то думает, как будто сомневается в чем-то.

– А что? – выдавливаю из себя, вроде бы становится легче. Но не настолько, чтобы ощущать себя дееспособным человеком.

– Так, ничего, не имеет никакого значения. Следовательно, не помнишь?

– Не-а, точно… не помню… Ни бум-бум…

– Господи! Мужчины! Ни бум-бум не соображают! Помнить или не помнить бум-бум или не бум-бум невозможно, уловил?

Я подхожу к ней сзади и обнимаю за плечи, Лина вздрагивает. Не имеет значения, какой там был бумубум, или не было его вовсе. Имело значение, что она была тут, рядом со мной, и что я чувствовал запах ее волос, перемешанный с дорожной пылью, и запах ее тела, к которому примешивался острый резкий запах чего-то горелого, вроде бы жженой резины. Она почувствовала, как мои руки все крепче сжимали ее плечи. Лина чуть откинула волосы, так что уткнулась в мою голову, потом скинула плащ, почувствовав, как мои руки заскользили по одежде. Тут я понял, что это был за странный запах – она была в латексном комбинезоне ярко-красного цвета, в самых интимных местах комбинезон был неприлично открыт. Все для максимального удобства, но мне сейчас не до удобств ее комбинезона, мне даже не до головной боли, теперь я могу все! Легкое итальянское вино возвращает мне такую свободу мыслей и движений, что я действительно начинаю чувствовать себя всемогущим. Она прижимается ко мне доверчиво, устало, но она хочет, я чувствую, что она хочет любви и боится признаться в этом, нет не мне, при чем тут я? Она боится признаться себе самой.

Поднимаю ее на руки и несу на нетронутую кровать, Лина обнимает меня за шею, глупо, доверчиво, как девчонка, и я чувствую, что должен взять ее, взять немедленно, сейчас, что отступление будет признано самым позорным поражением всей моей жизни.

Ладно… чего тут вспоминать, пора пойти, только не ошибиться бы дверью, принять душ – в моем положении уже верх блаженства.

Странно, как опасность обостряет все чувства! Принять душ – что в этом особенного, но ощущение, нет осознание того, что этот прием душа может оказаться последним, делает ожидание мытья чем-то особенным. Ха! Как странно устроен человек, даже в самом плохом он ищет что-то хорошее.