Ничего я ей, к чёрту, не позволю!

— Иди сюда, — зову, выхожу на балкон. Даже великолепные виды не в радость.

Защитное поле чуть мерцает за перилами, поворачиваюсь, опираюсь о них спиной. Тут вроде не должно быть камер. Наскоро проверяю.

Антер приближается с некоторым недоумением, притягиваю к себе его голову, наклоняется, шепчу на ухо, заслоняя губы волосами:

— Думаешь, могут следить?

Ощущаю руки на спине, прижимает меня к себе, так одновременно крепко и осторожно… От одной мысли, что эти любимые руки могли прикасаться к Лайле, хочется прыгнуть с нашего сто-какого-то этажа. Пролететься среди красивых видов напоследок.

— Не знаю, — тихо отвечает, совсем рядом, шёпот пробирает до самых глубин, ощущаю дыхание так близко, возле уха, на шее. Чуть отстраняется, но успеваю почувствовать напряжение в брюках. Прости меня, Антер. Может, и к лучшему, если у тебя кто-нибудь появится. — Хотел предупредить, что не один.

— Спасибо… — шепчу, случайное прикосновение щеки к щеке… так и стояла бы здесь до конца жизни.

Я, наверное, не удержусь и попытаюсь взломать систему. Вдруг сетекамеры работали, что-то засняли? «И спалишься на ерунде», крутит у виска «циник». Сама не понимаю зачем, но мне необходимо точно знать… Просто жизненно важно.

— Надеюсь, ты был осторожен, — добавляю.

— Конечно. Поговорили ни о чём, сетевик убрал. Сказал, твой.

— Надеюсь… она к тебе… тебя… не смущала, в общем, — бормочу, вот дура ненормальная, заткнись уже и не мучай парня!

— Она знает, что ты «жадная», — улыбается, как же мне нравится слышать его чуть хриплый шёпот, вдыхать запах, испытывать эту странную, нежданную близость! — Сказал, что ты всегда оставляешь камеру.

— Я не оставляла, — говорю. — Кроме той, что у тебя.

— Лайла поверила, — хмыкает.

Надо сообщить, что он свободен, что я его не держу, но вместо этого, кажется, только сильнее прижимаю к себе. Да как же не держу, когда вот они мои руки на его плечах!

— Если хочешь… — начинаю.

— Не хочу! — отвечает мрачно. Молчу. Как-то сразу же и безоговорочно верю, и ощущаю себя ещё большей козой.

Антер

Тебя хочу! Заставляю себя молчать. На миг показалось, что тебе не безразлично, ну не буду же я в самом деле… пользоваться Лайлиной слабостью, да ещё в твоём номере. Чтобы ты потом вообще на меня смотреть не могла? Да и мне… никто мне, кроме тебя, не нужен! От прикосновения Лайлы сегодня снова передёрнулся. Просто постой со мной ещё немного. Моя.

Молчу, хочу прижать к себе. Но почему-то странное ощущение, будто любое неосторожное движение может спугнуть это мгновение, Тали сразу же вспомнит о делах, о Лайле, о том, кто я такой.

Внезапно кладёт голову на моё плечо, вздыхает, кажется. Провожу рукой по мягким волосам. Что с тобой, Тали?

О Лайле и вспоминать не надо, Тали чуть отклоняется назад, вижу, как смотрит за меня. Давай я тебя ещё раз поцелую? Чтобы она поверила…

— Госпожа… — раздаётся снизу, видимо, Лайла позу покорности заняла.

— Ну идемте, — Тали меня отпускает, неохотно разжимаю руки. — Пообщаемся.

Лайла дожидается позволения подняться, Тали садится в кресло, разрешает нам тоже сесть, Лайла выбирает диван подальше, я — второе кресло поближе. Тали кивает на вазу с фруктами, водружаю на стол, разрешает нам угощаться. Чёрт, как же я привык, оказывается, дома быть почти самим с собой. Боялся, что Тали заведёт чужого мужика, а всё вышло гораздо банальнее.

Интересно, преследовал ли аристократишка определённую цель своим подарком? Может, дал рабыне какое-то поручение? То, как она всё прижаться пыталась да позы соблазнительные занимала — личная инициатива, или Клим решил устранить постельного раба с пути? Сам пускай устраняется!