У нас есть мы - Горюнова Ирина Стояновна (2013)

В полумраке комнаты раздаются заунывные, для кого-то смертельно страшные звуки Поющей чаши [ Поющая чаша – экзотический музыкальный инструмент Тибета. Если водить по краю чаши специальным деревянным стиком, то своеобразная музыка, которая звучит в это время, способна сбалансировать энергетическое состояние человека, способствует излечению его от многих болезней.]. Иногда к ним примешивается жалобный плач свирели, неспешное журчание ручья или кукование кукушки. Мерное нарастающее гудение проникает внутрь, заставляет содрогаться, вышвыривает из привычного мира, дробит сознание на части и внушает смертельный, животный ужас. Меня эти звуки успокаивают. Я стою напротив трех молодых и сильных мужчин, застывших статуями, руки по швам, с закрытыми глазами.

Я космоэнергет и умею лечить. Открывая космические частоты, я сливаю, скачиваю энергетическую грязь с душ и тел в бездонный колодец до Центра Земли, где эта грязь сжигается или идет в переработку на удобрения.

У Сережи дело идет неплохо. Он совершенно спокоен, расслаблен, чувствуется, сеанс приносит ему облегчение: грязь постепенно меняет цвет с черного на серый, потом на прозрачный, пока не приобретает золотистый оттенок. Хорошо. Прекращаем.

Ким. Ему приходится хуже всех. Видно, как под закрытыми веками движутся глаза – не как метроном, но быстро и хаотично. Я вижу это, несмотря на полумрак, царящий в комнате. Крупные капли пота стекают по лбу на щеки, нос, губы, стекают по подбородку и капают на рубашку. Он не отирает их – боится пошевельнуться. Перед сеансом я предупредила всех пациентов, что они могут петь, плакать, двигаться, смеяться, нельзя только перекрещивать руки и ноги, потоки энергии должны свободно течь по всему телу. Но Ким все равно боится пошевелиться, хотя потом со вздохом, как тряпичная кукла, сползает на пол и становится на четвереньки, даже и в таком состоянии не перекрещивая рук и ног.

Андрея трясет. Его живот ходит ходуном, постепенно распространяя дрожь и вибрацию на все тело. Подрагивают плотные ляжки, туго обтянутые джинсами, подрагивают кисти рук, быстро и лихорадочно вздымается грудная клетка. Из-под прикрытых век текут слезы. Кима и Андрея «почистить» сложно. Грязь льется из их тел большими пульсирующими толчками, но, сколько ни откачивай, она всё остается черной. Я понимаю, что после первого сеанса улучшения не наступит. Никакой больной не может поправиться после одной дозы лекарства – неважно, антибиотик ли это или средство для улучшения мозгового кровообращения.

У Сергея рак почки. Почку ему удалили, но пока неизвестно, разрослись ли метастазы дальше, или процесс удалось купировать. Я вижу, что все окончится благополучно. Однако надо поработать. Обязательно. С Андреем и Кимом – ситуация практически патовая. Один ВИЧ-инфицирован, другой плотно сидит на наркотиках. Им бы пойти к моему Мастеру, он гораздо сильнее меня. Но я вижу, что обоим это не надо, – они здесь не из необходимости и осознанного желания изменить свою жизнь, а только по причине праздного любопытства. Ну что ж – у каждого свой путь. Советовать измениться – бесполезная трата времени. Можно только показать дорогу, а решение человек принимает сам. Закрываю тяжелую железную крышку «колодца», которая захлопывается с глухим металлическим лязгом, накачиваю каждому из пациентов ауру, закрываю и благодарю частоты.

После сорокаминутного сеанса я выключаю музыку и зажигаю свет, а потом тихим и спокойным голосом произношу:

– Можете открыть глаза и присесть.

Они медленно и заторможенно нашаривают расположение дивана, щурясь от яркого света, и без сил валятся в его объятия.

– Как себя чувствуете? Сначала ты, Сергей.