— Ну да, ну да… А вы помогаете. Но не забывайте, пока ваш президент выступает против США, которые вкладывают в промышленность деньги, и пока вы требуете гарантий от меня и не поставляете продукт в и без того пустующие магазины, люди просто перестанут покупать Оле-Олу, переключатся на местную Мальту или Пинью. Закон рынка. Он работает даже в Венесуэле, где и рынка толком нет. И что вы тогда будете делать, а, последователи Че Гевары? Сами всё выпьете?

Революционеры похлопали глазами, Мигел Брандау уткнулся взглядом в угол. Замышляет, сволочь, что-то своё!

— Идите и поразмыслите логически! Если ещё есть чем! — рявкнул Джек. — И воды дону Эрнесто!

Толпа, недовольно бурча, выползла из кабинета.

— Зря вы так с ними, надо бы помягче, — пробормотал финдиректор, отирая грязным уже платком потную шею.

— С такими только дай слабину, влезут на шею, — буркнул Джек. — И вместо кабинета вы будете сидеть в двухметровой яме. С калькулятором и карандашом, конечно. Спокойно-спокойно, дышите глубже.

Сеньор Эрнесто страдальчески глянул на инвестора:

— Тут все или сторонники, или враги. Нет воздержавшихся. Жаль, генерального директора расстреляли бандиты. Весь-то спрос с него, а мы мучаемся.

— Угу, после того, как этот ублюдок присвоил деньги со счёта компании, — пробормотал Джек. — А выпасли его и грохнули, когда карманы ломились. Куда он там собирался? В Колумбию махнуть или в Панаму?

— Говорят, в Панаму… При мистере Бергштоффе билеты нашли.

— Ясно, оттуда в США экстрадиции нет. Сам себя перехитрил. А Брандау, значит, продался… Потом я ему лично шею сверну, заднице продажной. Наедине и полюбовно.

— Мистер Рэндал, Джек, — взмолился финдиректор, — может, обманем их? Скажем: да, на всё согласны, а потом, потихоньку улизнём, а?

Джек задумчиво покачал головой:

— Кажется, уже обманули нас. Надеюсь, не грохнут.

Финдиректор побледнел и испуганно вытаращился на Джека. Тот сразу же помахал рукой и рассмеялся:

— Шучу-шучу! Расслабьтесь.

А на самом деле в горле стоял ком, потому что выхода Джек не видел. Он прикрыл на секунду глаза и снова представил Сандру. Маленькую, светлую, лёгкую, как воробышек. Надо было расписаться в Ростове, а так, выходит, он её тоже обманул… Особенно, если грохнут…

* * *

Думать о Сандре Джек больше не мог, чувствовал себя сволочью — подвёл её, пообещал и не выполнил. Скверно. Генетик сказал, что она не должна нервничать, а как тут не психовать, если он снова пропал?! Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Финансовый директор продолжал корить судьбу, власти, рабочих, а Джек его не слушал. Нытьё — не его наркотик. Он встал и подошёл к окну, толкнул форточку. Ни ветерка. За зарешеченным стеклом палило солнце, и небо казалось белым от зноя. Проклятые тропики! По спине сбегали струйки горячего пота. Раздражало. На территории перед забором никого не было, будто вымерли все. Хотя Джек слышал, как кретины из профсоюза, обозвавшие себя Камарадос, переговаривались за дверьми.

Как объяснить ослу, что он тупой?! Никак. Морковку на веревочке подвесить перед глазами, может, пойдёт, упрямец… Обмануть и наобещать с три короба легко, а потом что делать — бежать, как последнему трусу?

Джек поморщился: он никогда не сбегал от проблем, и теперь не сбежит. И пусть ему чихать на этих идиотов-забастовщиков, собственные инвестиции пустить коту под хвост он был не готов.

Рупперт говорил, что следует приостановить производство в нынешней нестабильной ситуации, как в Бразилии, но Джек отказался, потому что президент Венесуэлы в последних новостях обещал запустить армию и национализировать предприятия, которые перестали работать.

Если учесть, что некоторые производители тут шантажируют власть, как хотят, это имело смысл. К примеру, недавно повысили акциз на импортируемую муку, а заводы-монополисты прекратили выпускать макароны. И сидит страна месяц без любимой пасты.