Беглец - Виталий Останин

Плотность осадков была такова, что даже разглядеть что-то в десятке метров было затруднительно. Мир превратился в стеклянный шар, за пределами которого, казалось, ничего не существует. Только потоки воды с неба, барабанящие по крыше, и небольшая комнатка, по которой я даже передвигаться не мог. И людей в этом мире почти не было — только Матушка И, следившая за моим здоровьем, и юная оборотень, еще даже не до конца умевшая оборачиваться человеком, по имени Острые Ушки. Младшая дочь матриарха (сама Хули Цзин на болотах отсутствовала) была приставлена ко мне сиделкой. Приносила еду, меняла повязки и, как ни стыдно об этом говорить, пеленки. Первые дни я даже самостоятельно в туалет сходить был не в состоянии.

Впрочем, это не затянулось, каких-то дней пять, и я уже мог, пусть и на корточках, отливать в кувшин, который тут же выносила лисичка. Знал бы, что придется так унижаться, ни за чтобы не пошел бы на эту авантюру! Подумать только — дать себя убить! Черт, о чем я думал вообще?! Кому были нужны все эти жертвы? За десять дней, прошедших с момента встречи с Чэном Шу, долбаным хранителем Священной Нефритовой Императорской Печати, никто из соратников даже не подумал меня навестить!

Одиночество, действуя рука об руку с погодой, порождало психоз, разрывающий меня на части. Умом я понимал, что сейчас все дороги размыты, путешествия невозможны, а даже если бы кто-то из друзей и решился отправиться в путь, то подверг бы всех в Вэнь смертельной опасности. Тесть, может, и поверил Юльке в том, что она меня предала, но опытный царедворец и интриган жил по принципу «доверяй, но проверяй». Наверняка он приставил к каждому из моих капитанов — к жене вот сто процентов! — по соглядатаю, которые каждый вечер отправляли господину послания. Все, мол, в порядке, траур несут, восставший из мертвых Вэнь Тай не наблюдается.

Но душа желала на ручки и каких-то убедительных доказательств, что меня не забыли сразу после того, как отправили в деревню к болотникам. Которых, разумеется, никто не мог предоставить. Не считать же за таковые присутствие главной целительницы моей фракции?

К счастью, ливневые дожди долго не длились. Вскоре им на смену пришли обложные. Морось, которая, как казалась, даже не с неба падала, а просто облепляла тебя со всех сторон, стоило только выйти из-под крыши.

Иногда даже выглядывало солнце! Но так, я бы сказал, опасливо. Высовывалось из-за туч, смотрело на то, что внизу творилось и, такое — нафиг-нафиг, я домой! Сушить это все еще! Дел у меня других нет, что ли?

Так и текли дни. Сперва я не выходил из дома — крепкого, капитального, стоящего на высоких сваях, — потому что не мог двигаться. Потом — чтобы не промокнуть. Сидел у окна или на крыльце под навесом и смотрел, как небо топит землю в болоте. Ежу понятно, что настроение мое от этого совсем не поднималось.

— Ну хватит! — в один из таких дней сказала Матушка И, когда я, обезумев, видимо, от скуки и одиночества, начал жаловаться вслух на всех, кто меня проведать не приехал. — Так вы пустите по ветру все мое лечение, господин Вэнь! Зачем мне было вас спасать от смерти, если вы решили помереть от тоски?

Забавно, но «мальчиком» или «парнем» я был для нее только в тот короткий период, когда ходил под себя. Стоило встать на ноги и начать хотя бы ползать вдоль стеночки, как я вновь сделался молодым господином, а иногда даже удостаивался звания Стратега. Стратега без войска. Без солдат и генералов. Одно название, даже звучало оно издевательски!

— А что тут делать, Матушка И? — сорвался я. — Даже книг нет, чтобы читать! Глушь, тайга, Саратов!

Последние два слова я, разумеется, произнес про себя. Не было их в китайском.

— Медитировать! — удивленно уперла сухонькие ручки-лапки в бока почтенная матрона. — Чем еще заниматься идущему по Пути, как не развитием своего дара?